В бессердечном лесу - Джоанна Рут Мейер
Шрифт:
Интервал:
Как вдруг раздается топот сапог. Звон ключей. Дверь камеры бесшумно открывается.
Кто-то присаживается рядом, просовывает руку мне под голову.
– Меррик, сядь, пожалуйста.
– Уходите, – сиплю я.
– Меррик. – Чьи-то руки усаживают меня прямо, прислоняя к стене камеры.
Я открываю глаза. Свет факела отражается на медных пуговицах на мундире Тристана. К моему удивлению, с ним Рэйнальт. Я поднимаю взгляд на своего белобрысого друга.
– Его величество не запрещал приводить к тебе врача, – объясняет Тристан.
– Но и не приказывал его позвать, – сухо добавляет Рэйнальт. – Впрочем, я все равно здесь. Где болит?
– Нога, – выдыхаю я. – И, кажется, ребро сломано.
Рэйнальт хмуро взирает на кровавую дыру на моей рубашке.
– Что у вас произошло?
Я начинаю качать головой, но вовремя одумываюсь.
– Это слишком трудно объяснить.
– Поторопись, – говорит Тристан. – Когда закончишь, я выпущу тебя.
Закрыв камеру, он уходит дальше по коридору. Интересно, сколько раз за сегодня он прямо или косвенно ослушался приказов?
Рэйнальт достает флягу из сумки и сует ее мне в руки.
– Пей. Приятного будет мало.
Он кусочек за кусочком достает стекло из моей ноги. Каждый осколок приносит новую боль. Но одного глотка из фляги достаточно, чтобы притупить ее – обжигающая жидкость стекает по горлу в желудок, и я закашливаюсь.
Затем Рэйнальт наносит мазь на порезы и обматывает ногу чистым бинтом. Осторожно надавив на грудную клетку, нащупывает сломанные кости, и я с трудом проглатываю крик.
– Боюсь, с ребром я ничего сделать не могу, разве что перевязать его. Прости, Меррик.
По крайней мере, благодаря его перевязке я уже не чувствую себя так, будто в любой момент развалюсь на кусочки.
Он садится на корточки.
– Что произошло?
Я не могу рассказать о короле. Не хватало, чтобы умер кто-то еще из-за того, что мой отец увидел в звездах.
– Мой отец умер. Я… напал на короля.
Рэйнальт изумленно сыплет красочными ругательствами.
– Очень дерзко, Меррик.
У двери появляется Тристан и открывает ее.
– Пора идти.
Рэйнальт кидает на меня виноватый взгляд и выходит в коридор. С секунду никто из них не двигается.
– Ходят слухи, что скоро армия пойдет на лес, – сообщает Рэйнальт. – Король хочет атаковать Гвиден. Одолеть ее раз и навсегда.
Я передергиваюсь, вспоминая, как на Элиниона сыпались звезды и осколки.
– Бейнс считает, что мы отправимся на верную смерть. Против леса и сирен никто не выстоит.
Вижу вспышку желтых глаз. Серебряные руки, ломающие тела пополам.
– Король не пойдет на нее без плана, – возражаю я. – Раз он решил атаковать, он уверен в своей победе.
Звезды и души. Мои пальцы тянутся к груди, где была смертельная рана, которую король заживил простым прикосновением.
– Надеюсь, ты прав, Меррик, – говорит Рэйнальт. – И надеюсь, что ты выберешься отсюда как раз вовремя, чтобы выступить вместе с нами.
Я корчу гримасу, которая должна сойти за улыбку, а затем Тристан выводит Рэйнальта из тюрьмы на свободу и свежий ночной воздух.
Прислоняюсь к стене и закрываю глаза, но уже не чувствую боли и настойчивого притяжения смерти.
Никак не могу избавиться от воспоминания о папином последнем вдохе, о том, как в нем погасла жизнь, как его тело обмякло в моих руках.
Я опускаю голову на колени и плачу.
Мама привязывает меня к бессердечному дереву ветками шиповника.
Они пронзают каждую часть моего тела.
Шипов тысячи, и каждый из них – маленькое мучение.
Я истекаю человеческой кровью,
пока она не заканчивается.
Дальше из вен льется только сок.
Но мама все равно меня не отпускает.
Все равно не убивает.
Мир вокруг то темнеет, то светлеет,
и так снова и снова.
Не знаю, сколько раз это повторяется.
Я не могу мыслить здраво.
Меня волнуют только боль
и липкий сок.
Один раз идет дождь.
На несколько драгоценных минут
мое тело становится чистым,
а боль утихает.
Тогда приходит мама, шипя от недовольства.
Приказывает деревьям отрастить широкую ветвь надо мной,
чтобы прикрыть от дождя.
Приказывает шиповнику сжиматься сильнее и сильнее, пока я не кричу.
И все равно не останавливается.
Дождь прекращается. Наступает ночь.
Затем рассеянный серебристый рассвет.
Мама возвращается и поет команду шиповнику.
Он чуть разжимается, чтобы мне было легче дышать.
Она улыбается. Ее зубы блестят
от силы
недавно поглощенной души.
– Пой, дочь моя, – велит она. – Неподалеку отсюда есть деревня, полная душ. Приведи их ко мне. Пой.
– Нет, – отвечаю я. И даже это простое слово
царапает горло,
как осколки льда.
Мама сжимает кулак и смеется.
– Это не просьба, глупышка. А теперь пой.
Мое сердце больше ей неподвластно,
но моя воля по-прежнему всецело принадлежит ей.
Она силой вытягивает из меня песню.
Заставляет открыть рот,
вырывает музыку из места глубоко внутри меня.
Я ничего не могу сделать:
ни отвернуться, ни закрыть связанными руками рот.
Я сопротивляюсь
с каждым ударом сердца,
но этого недостаточно.
И тогда я пою,
пою,
пою.
Спустя какое-то время приходят жители деревни. Они зашли очень далеко. Среди них и юные, и взрослые, и старые.
Мама убивает их
одного
за
другим.
Не позволяет мне закрыть глаза,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!