Братство рун - Михаэль Пайнкофер

— Уходите, — прошептала с мольбой старуха. — Вы должны уехать, дитя мое. Покиньте это место как можно скорее, прежде чем вас постигнет та же участь…

Она оборвала себя на полуслове и замолчала.

— Та же участь как кого? — ухватилась за последнюю фразу Мэри. — О ком ты говоришь?

Снова старуха нервно оглянулась.

— Ни о ком, — сказала она потом. — Мне теперь нужно идти. Подумайте о моих словах. — На этом она развернулась и вскоре исчезла за следующим поворотом.

— Стой! Подожди! — крикнула Мэри и поспешила вслед за ней. Когда же она добралась до поворота, старой женщины нигде не было видно.

Задумчиво Мэри вернулась обратно в свою комнату. Много странных событий произошло с ней за время отъезда ее из Эгтона. Встреча со старым шотландцем в Джедборо, нападение на карету, несчастье на мосту, встреча с сэром Вальтером, таинственные переговоры с Малькольмом Ратвеном…

Мэри собрала все воедино, и ей действительно показалось, словно таинственные силы приняли участие в ходе игры и направляли ее жизнь в странное русло. Но, конечно же, это было глупостью. Как бы сильно Мэри ни уважала священный трепет, который был у горцев перед своей страной и историей, она, конечно, знала, что все это только суеверие, искушение, попытка придать вещам смысл, которого не существовало.

Какую цель должна была иметь смерть Винстона на мосту? Какой смысл был в том, что она оказалась здесь, на краю света, и должна выйти замуж за человека, которого она не любит?

Мэри покачала головой. Она была романтиком, который с удовольствием верит, что такие ценности, как честь, благородство и верность, будут существовать всегда. Но она не была так глупа, чтобы поддаваться историям о привидениях и темных проклятиях. Суеверная старуха пусть верит в них, но она не будет.

Вопрос заключался лишь в том, размышляла Мэри, почему не проходил страх, который она ощущала глубоко внутри себя.

Квентин Хей не испытывал нехорошего чувства оттого, что вынужден обманывать аббата Эндрю. К его счастью, это пришлось делать не ему самому.

В письме сэр Вальтер просил аббата Эндрю предоставить его племяннику доступ в монастырскую библиотеку рукописей, так как необходимые разыскания об истории аббатства Драйбурга должны быть закончены, а в Абботсфорде не располагали достаточными сведениями. И аббат, внешне очень обрадованный тем, что сэр Вальтер изменил свое мнение и отказался от желания разгадать значение руны меча, охотно дал свое согласие.

И теперь Квентин сидел в библиотеке, маленьком выбеленном помещении с одним окном. Стены вокруг были уставлены полками, на которых громоздились книги — в большинстве своем религиозные рукописи, но также списки хроник Драйбурга и записи о целебных и лекарственных травах. Немногие уцелевшие после пожара тома тоже нашли здесь свое новое пристанище. Едкий запах сажи и огня шел от их почерневших обложек.

Племянник сэра Вальтера сидел за грубо сколоченным столом, стоявшим посередине помещения, и листал одну из монастырских хроник четырнадцатого века. Переводить латынь, на которой была написана хроника, ему было не просто. Он был далеко не так хорош, как Джонатан, если речь шла о том, чтобы просматривать и сортировать записи и затем их расшифровывать.

Конечно, у него не было времени, чтобы прочитать все монастырские хроники, которые занимали полностью два ряда полок. Его дядя конкретно указал ему, что обращать внимание нужно на все, связанное с руной меча и языческой сектой.

Если аббат Эндрю действительно знал больше, чем говорил, то это могло только означать, что как руна, так и секта уже встречались раньше ордену монахов, а значит, где-то в древних документах существовало указание на это. Квентин возражал, что монахи не так уж глупы, чтобы оставить соответствующие страницы в списках, если они не хотели, чтобы кто-то узнал об этом. Однако сэр Вальтер ответил, что нельзя недооценивать силу совпадения и что оно часто приходит на помощь жаждущим.

И без того не было никакого смысла переубеждать сэра Вальтера. Итак, Квентин согласился, и теперь он сидел там, просматривая страницу за страницей, но пока ни одно из искомых указаний не попадалось ему на глаза.

Работа была утомительной. Уже скоро Квентин не мог сказать, как долго он на самом деле просидел над хроникой. Только изменившийся свет солнечных лучей падающих снаружи, подсказал ему, что прошло несколько часов.

Постепенно его глаза закрылись, и он не сумел противиться этому, и погрузился в краткий, только минуту длящийся сон. Тревоги прошлых ночей, когда он, попеременно меняясь со слугами и управляющим, охранял имение, дали о себе знать. И каждый раз, когда Квентин парил в ничейной стране между сном и бодрствованием, его мысли покидали пределы библиотеки и обращались на север, к молодой женщине по имени Мэри Эгтон.

Как у нее были дела? Наверняка она уже повидала своего будущего супруга, богатого лэрда, который обеспечит ее всем, что полагается иметь даме ее положения. С большей долей вероятности Квентин никогда больше не увидит ее снова, а с каким удовольствием он бы поближе познакомился с ней. Он рассказал бы ей о тех вещах, о которых не знал даже его дядя. Он мог представить себе, что доверил бы ей все и нашел бы при этом понимание в ее мягких, приветливо сверкающих глазах. Одно воспоминание о ее нежном взгляде заставило его испытать приятное волнение.

С пробуждением каждый раз наступало отрезвление. Мэри Эгтон была далеко, и она никогда не вернется. Со всей жесткостью он убеждал себя в этом, чтобы в следующий минутный сон забытья снова предаться мечтаниям.

Снова он видел ее перед собой, прелестные черты ее лица, обрамленные белокурыми волосами. Он разглядывал ее, когда она лежала в постели и спала, — ангел, спустившийся с небес, чтобы навестить его на земле. Как сильно он сожалел, что больше не поговорит с ней, не скажет ей, что он чувствует к ней…

Тихие голоса вернули Квентина из сна в реальность.

Он открыл глаза, и ему потребовалось какое-то время, чтобы удостовериться, что он находится не в гостиной в Абботсфорде, а в библиотеке аббата Эндрю. Перед ним лежало не самое прелестное существо, которое ему доводилось видеть, а столетней давности рукопись в переплете из свиной кожи.

Только голоса, которые он услышал во сне, существовали на самом деле. Они шли откуда-то сбоку, из рабочего кабинета аббата.

Сперва Квентин не придал этому значения. Это часто случалось, когда аббат Эндрю принимал у себя в кабинете посетителей. Обычно, если его собратья заканчивали работу или хотели принять решение, они нуждались в его одобрении. Так как аскетически живущие монахи считали излишними словоохотливые беседы, то обменивались только необходимой информацией, и разговоры были чрезвычайно краткими.

На этот раз все было по-другому.

Во-первых, разговор длился существенно дольше обычного, во-вторых, сначала говорили громко, а затем говорящие вдруг приглушили свои голоса. Это было так, словно они скрывали тайну, которую не следовало слышать посторонним ушам.