Пётр Машеров - Славомир Антонович

адрес «кубанское» красноречие, а потом брал под защитное крыло.

Крюков на работе «высиживал» до тех пор, пока Машеров не покидал свой рабочий кабинет. Телефонный звонок, его слово много значили для руководителей разных инстанций. Как правило, просьбы, указания, требования выполнялись без возражения. Иногда он использовал это в личных целях.

Как-то помощник первого секретаря Ю. Смирнов зачитал ему высказывание лорда Актона: «Всякая власть развращает, но абсолютная развращает абсолютно».

- Какой мудрый человек! Как правильно сказал! - воскликнул Крюков.

Помощников у Машерова было трое - Валентин Пономарев, Юрий Смирнов и Григорий Вечерка. Они, можно сказать, дополняли друг друга, поскольку каждый из них имел сильные и слабые стороны. Валентин Пономарев, конечно, обладал великолепным пером беллетриста. Он мог нарисовать выпуклый человеческий образ, характер, запоминающуюся бытовую картинку, красочную, остросюжетную ситуацию. Поначалу он пытался этим сдабривать речи, доклады, статьи Петра Мироновича. Далеко не все, конечно, проходило. Довлели официальщина, штампы, - и Валентин поостыл. Однако его не трогали, упреков до поры до времени не высказывали, так как в душе принимали за машеровского биографа.

Видимо, на такой вариант использования пономаревского таланта в глубине души рассчитывал и сам Машеров. Мол, пусть обретается на пятом этаже, живет рядом, наблюдает в текучке будней, запоминает, записывает, накапливает, - смотришь, потом и выдаст что-нибудь стоящее. Лично для себя из такого тепличного положения Валентин извлек максимум пользы - получил прекрасную квартиру, купил по дешевке подержанную, уцененную «Волгу», отремонтировал ее капитально, совершил две длительные командировки в Америку, вступил в Союз писателей. После этого наступило разочарование друг в друге - первого секретаря и его помощника. Ушел Пономарев из ЦК в группу обозревателей, созданную на Белорусском телевидении, затем на вольные писательские хлеба.

У Юрия Смирнова, историка, кандидата наук, - иная судьба. Будучи помощником, он работал много и добросовестно, отличался вдумчивостью, научной точностью, убедительной логикой, доказательностью при изложении материала. С подготовленными им речами, докладами, статьями первый секретарь выходил на трибуну спокойно, знал, что не поскользнется. Оценив такие качества, он потом рекомендовал своего помощника заведующим отделом науки и учебных заведений ЦК. На месте он оказался и в должности заместителя директора Института истории партии при ЦК КПБ…

Что же касается Григория Вечерки, то его стихией была экономика. Этой сферой он и занимался в аппарате Машерова, занимался со знанием дела. Глобальное видение проблемы, глубокий анализ, обоснованные обобщения отличали подходы Вечерки при рассмотрении любого финансово-экономического вопроса. Его въедливость, цепкость, постоянная неудовлетворенность порой злили сослуживцев, привыкших все брать с наскока, с первого захода. Григорий Николаевич оставался невозмутимым и несговорчивым до тех пор, пока не добивался полной ясности. Эти качества сыграли решающую роль при назначении его впоследствии заведующим планово-экономическим отделом ЦК, а затем первым заместителем председателя Государственного комитета по экономике и планированию Республики Беларусь.

Однажды Машеров поинтересовался у своего помощника, какое впечатление произвело его выступление. Он ревниво относился к тому, как оценивали его речи, аналогичный вопрос задавал нескольким работникам.

- Все хорошо, Петр Миронович, но в трех словах вы ударение сделали неправильно.

- А ты мне расставляй ударения, где считаешь необходимым.

Но сколько ни расставляли помощники ударения над некоторыми словами, он произносил их по-своему, «по-машеровски». (В последний год жизни Машерова помощником у него работал и Владимир Величко, талантливый публицист, выпускник Академии общественных наук при ЦК КП СС.)

…В один из приездов в Минск между Нордманом и Машеровым состоялся такой разговор:

- Скажи, Эдуард, откровенно, за что меня критикуют?

- Да вы сами знаете, - неохотно ответил тот.

- Нет, я хочу от тебя услышать.

- За длинные монологи. На бюро ЦК вы, например, растягиваете выступление до 30 минут. Люди сидят, хотят или нет, но вынуждены слушать. Всем известно, о чем идет речь, и без вашего заключительного слова.

- Да, есть такая слабость. Но ведь хочется, чтобы люди лучше поняли, прониклись идеей, которой болею сам.

- А если ошибаетесь?

- А ты, Эдуард, докажи, в чем моя ошибка.

Он мог проявить упорство. Однако отступал и менял позицию, если человек аргументированно доказывал ошибочность его точки зрения, не обижался на того, кто не соглашался с ним.

- А ты вот эту сторону вопроса не прояснил, - не соглашался первый секретарь, видя, что собеседник ошибается.

- Если бы я владел той информацией, которую вы мне сообщили, с вами бы не спорил, по-иному на проблему посмотрел, - оправдывался Нордман.

- Вот видишь, понял меня, - добродушно улыбался Петр Миронович.

…На одном из пленумов Минского горкома партии обсуждались вопросы строительства и архитектурного планирования города.

Очередной выступающий, Николай Чехлов, первый секретарь Фрунзенского райкома партии, высказал ряд критических замечаний в адрес архитекторов, в частности, то, что важнейшие архитектурные решения, влияющие на облик столицы, принимаются кулуарно, к обсуждению этих проектов не привлекается общественность, как это было раньше, когда Минск застраивался после разрушительной войны.

Присутствовавший на пленуме Машеров живо отреагировал на высказанные замечания, и между ними завязалась дискуссия. Стоя за трибуной, Чехлов вопросы Машерова уточнял и дополнял своими заключениями, иногда частично не соглашался с его репликами, замечаниями. Ведя полемику с первым секретарем, он не чувствовал никакой робости, не проявлял подобострастия, заискивания перед высоким авторитетом. Машерова всегда во всем интересовала суть дела, в него он глубоко вникал в ходе коллективного обсуждения, выслушивая разные точки зрения. Поэтому все знали, что надо говорить то, что думаешь, в чем убежден, а не подобострастно подстраиваться под кого-то, угодливо соглашаться со страшим по должности.

***

Но были и противоположные примеры. Отдельные работники аппарата ЦК партии, которые по служебным обязанностям были приближены к первому секретарю, использовали это в личных целях.

Обладая властью, трудно удержаться на высоконравственных принципах, честности. Не каждому это удается. Даже Степина, секретарь приемной первого секретаря, каким-то чудом заимела власть и влияние. Она ярко, эффектно одевалась. Хорошо усвоила за четыре года работы с Мазуровым, потом - за пятнадцать лет с Машеровым, «привилегию» своего «кресла», находящегося при первом лице.

Подружилась с женой Машерова и его дочерью Наташей, знала, как к кому относится «хозяин». Поэтому встречала одних почтительно; других - неприязненно, пренебрежительно; третьим - льстила, подхалимничала. И некоторые работники старались задобрить ее. Несмотря на невысокий служебный статус, она могла отчитать того или иного человека, «по-матерински» пожурить его. Пробыла в аппарате ЦК аж до печально «знаменитого» августа 1991-го…

Машеров не знал о «шалостях» своих близких помощников и помощниц, а может, прощал, закрывал на эти «шалости» глаза. Тем самым хотел как-то отблагодарить