Сибирская одиссея - Александр Свешников

— Не люблю я на завтра оставлять. Я быстро, не волнуйтесь! — и она, прихватив грязные миски и кружки, направилась по уже вытоптанной тропинке к воде.

Андрею очень хотелось ей помочь, но силы совсем его покинули — он лежал на земле у догорающего костра, курил на пару с Валерой вкусную вечернюю сигарету и уже ничего не мог делать. Рядом сидел Виктор и что-то усердно, мелким каллиграфическим почерком, записывал в свой дневник. Надо бы и Андрею сделать записи, но только не сегодня. Руки его дрожали от напряжения, пальцы превратились в заскорузлые крючья, а глаза слипались.

На ночлег расположились следующим образом: Валера, Сергей и Анатолий — в одной палатке, Саша, Настя и медбрат — в палатке туристов, Николай, как обычно, в своей нодье, в которую он уже никого не собирался пускать, а Виктор с Андреем — в их родной палатке, в которой они провели вместе весь этот сезон.

Существовала только проблема со спальниками. Их не было у Вани и у Андрея. А ночь обещала быть холодной, промозглой. На мари начал похрустывать иней, в небе зажглись мириады звёзд, а звук воды, доносящийся от водопада, сделался вдруг ярким и сочным — всё это означало, что ночью вдарит мороз.

Виктор предложил Андрею залезть в его спальник, но тот отказался и приспособил вместо него один из больших рюкзаков. Влезть целиком в него, конечно, не получилось, но хотя бы до пояса он прикрылся.

Минут через десять Андрея уже трясло так, что у него начали стучать зубы. Он натягивал водолазку на голову, залезал руками в носки, ворочался, но найти хоть какое-то положение, при котором ему стало бы немного теплее, никак не мог. Виктор ещё несколько раз предлагал ему свой спальник, но Андрей категорически отказывался, объясняя своё состояние не холодом, а физическим перенапряжением.

— Андрюх, я уже тут выспался за неделю! Прошу тебя, возьми спальник! На мне два свитера, тёплые штаны, нижнее бельё!

Но Андрей не поддавался на уговоры, не мог себе позволить забрать спальник у товарища, понимая, что тогда мёрзнуть будет он.

— Вить, — сказал Андрей, пытаясь хотя бы в этот момент не стучать зубами. — Нам так повезло с людьми! Ты не представляешь, скольким я обязан Николаю, Валерке, Серёге, Анатолию. Мне даже подумать страшно, что было бы, если бы я их не встретил!

— Я вижу, — тихо ответил Виктор. — Спасибо тебе, я знал, что у тебя получится!

— Нет, Вить, ни черта бы не получилось, не встреть я Николая. Он помог мне выйти через перевалы к БАМу, посоветовал, к кому обратиться в посёлке. Если бы не он — я бы в лучшем случае только заканчивал сплав по Куанде!

Виктор тяжело вздохнул и подвинулся вплотную к Андрею, в надежде хотя бы таким образом немного согреть друга.

— Нам вообще очень повезло! Настя и Саша — тоже удивительные люди. Они возились со мной, как с маленьким ребёнком! Ты их ещё узнаешь!

— Конечно. Но то, что они хорошие — понятно сразу!

Андрей сделал маленькую паузу, никак не решаясь задать вопрос, но потом всё же спросил:

— Вить, ты мне хотя бы вкратце можешь рассказать, как ты тут жил, что думал, я ведь ничего не знаю!

— Да вряд ли получится, Андрюх, я не умею рассказывать.

— И всё-таки, — просил Андрей. — Можно, я тебя кое о чём спрошу?

— Давай! — ответил Витька и ещё плотнее прижался к Андрею, чувствуя, что тот дрожит всем телом.

— Если бы со мной что-то случилось, если бы не появились туристы — что бы ты делал?

Андрей понял, что задал очень непростой вопрос. Но каждый раз, когда он пытался поставить себя на место друга, его заводил в тупик именно он. Андрей не мог дать себе точный ответ на него, и это мучило, лишало уверенности и постоянно висело над ним, как Дамоклов меч.

Спустя минуту Виктор, наконец, начал говорить. Голос его звучал тихо, напряжённо, он с трудом подбирал слова и, не всегда находя их, сбивался, начинал заново, но всё же дошёл до конца, хотя Андрей чувствовал, что далось ему это с трудом.

— Я уже на третий день принял решение. Помнишь, тогда, когда я сказал тебе, что верю в тебя, верю, что ты дойдёшь? На самом деле никто до конца не знал, как всё закончится — ни ты, ни я!

— Да. Ни ты, ни я, — подтвердил Андрей, произнеся вслух то, в чём он сам себе боялся признаться все эти дни.

— И вот я решил, — продолжил Виктор. — Если на десятый день никто не придёт — это значит, что с тобой что-то случилось. И тогда я поползу сам — как получится, как смогу.

Виктор перевёл дыхание. Андрей молчал, боясь перебить друга.

— Я понимал, что никогда не доползу даже до избы на Куанде, но сидеть на месте и ждать я не хотел. Лучше умереть в пути от голода и потери сил, чем от того же голода, но в засыпанной снегом палатке, даже не попытавшись бороться! Не знаю, как бы я двигался, на самом деле даже путь за водой и обратно представлял для меня большую проблему, но мне нужно было хотя бы придумать для себя этот выход, поверить самому в то, что у меня существуют варианты. Я был готов умереть в движении, в борьбе, но не в пассивном ожидании неизвестно чего. Да, я осознавал, что если ты не придёшь — значит, скорее всего, ты тоже попал в какую-то историю, что-то тебе помешало и, возможно, тебя уже вообще нет в живых, но тогда всё равно я должен был бороться, должен был пытаться сделать невозможное. Ты меня понимаешь?

Андрей понимал. Он очень хорошо понимал то, о чём ему говорил друг. Он был прав, и Андрей даже позавидовал его рассудительности и отваге, пускай хотя бы мысленной. Возможно, Андрей на его месте пришёл бы к такому же решению, но далеко не так быстро, не так хладнокровно!

«Двигаться, пока не остановится сердце, понимая, что ты никуда не сможешь дойти!» — вот то, что так долго не давало ему покоя, и он услышал эти слова от Виктора.

И теперь, когда они были произнесены, что-то внутри у Андрея произошло, сдвинулось и стало так легко, так хорошо и понятно, что даже бивший его озноб перестал изматывать, будто тело привыкло к нему. У Андрея куда-то исчезли тревога и страх, неуверенность и вечное самокопание. Он ощутил наконец, что впереди уже нет ничего такого, что может его напугать. Понимание того, что даже смерть не страшна, если в душе у тебя определённость и ясность, настолько ошеломило Андрея, настолько показалось простым и естественным, что он заулыбался, наполнившись какой-то детской радостью, подобной той, какая приходит к ребёнку, осознавшему, что он в этом мире не одинок, что у него есть близкие и дорогие ему люди, которые защитят, помогут, отведут беду. Именно чувство защищённости овладело Андреем и успокоило его душу. И он начал проваливаться в сон, пусть недолгий, прерываемый судорогами от пронизывающего тело холода, но крепкий, дающий расслабление и наполняющий организм новыми силами. Сон этот был без сновидений — Андрей никуда не летел, не падал, не проносились перед ним вереницей картины пережитого или кошмары ожидаемого, не было в нём тревог и уже привычных волнений, не было неразрешимых вопросов и непреодолимых преград.