Похищение с сюрпризом - Анна Бахтиярова

Быть может, она даже разузнала больше полезного, чем Гастон на «прогулке». Зато будет, что ему рассказать. Лизетта пока не подозревала, что муж сегодня не вернется. Что его, как и отца Ратмира, забрали туда, где люди навсегда считаются пропавшими…

«Это безумие, Кара! Я не позволю стереть сыну память!»

«А что позволишь? Умереть?!»

Маленький Гастон подсматривал за родительской ссорой, прячась за креслом в компании лиса Елисея. Серебристый приятель нервничал, переминался с лапы на лапу. Он понимал в разговоре гораздо больше хозяина. А тот лишь вжимал голову в плечи, потому что никогда прежде не видел родителей, кричащими друг на друга. Мать была готова кинуться на отца с кулаками и молотить в грудь, пока не выбьется из сил. А он… он так сильно злился, что напоминал не человека, а грозного мага из сказок.

«Габриэль останется во дворце», - отчеканил отец, выставив указательный палец вперед. – «Все эти предсказания – чушь! К тому же ты вовремя его увела. Ничего не случится, если никто не узнает о его поступке».

Мать рассмеялась. Злым смехом.

«Не будь наивным. Однажды всё раскроется. Но если Габриэль будет считаться мертвым, никто ни к чему его не принудит. А, значит, и не подвергнет смертельной опасности. Наш сын сможет прожить жизнь».

«Вдали от нас!»

«Ты – эгоист!»

«А ты – безумна!»

Неизвестно, чем бы кончилась эта ссора, если б не мальчик. Маленький Гастон не выдержал и расплакался. Громко, протяжно. Габриэль с Карой охнули и кинулись к сыну.

«Всё будет хорошо. Слышишь? Всё будет хорошо», - повторяла мать, крепко обнимая всхлипывающего мальчика.

Отец ничего не говорил. Просто стоял рядом и с горечью смотрел на жену и ребёнка…

- Поднимайся! Давай, женщина, шевелись!

Гастон открыл глаза и обнаружил над собой толстяка в серой форме. Он расталкивал арестантов, коих в камере набралось с пару дюжин – обоих полов и всех возрастов.

- Стройтесь в шеренгу. Сейчас будет сортировка.

Переодетый Гастон растерялся. Сортировка? Они что – фрукты или овощи, которые перебирают, чтобы решить, какие отправлять на столы господ, а какие для продажи бедноте? Нет. Они – люди. Живые люди. Вот только, кажется, кроме него это никого не волновало. Другие пленники с каменными лицами послушно выполнили указание, будто вопрос не будущего касался, а сущего пустяка. Пришлось и Гастону плестись по коридору, глядя на лысеющий затылок здоровенного детины. Такой бы запросто пяток охранников раскидал. Но нет, топает покорно на заклание.

- Стоять! Повернуться направо! Не шевелиться!

Вдоль шеренги прошел еще один охранник – напыщенный, высокомерный.

- Этих двоих – на рудники, вон того – в подземелье, толку, как от старой клячи. Эту ладненькую – мадам передайте, скажите: от меня «с приветом». А этого… - охранник замолчал, заметив спешащего по коридору бородача. – Где тебя носит? Велел же не опаздывать.

- Простите, бригадир, - бородач отвесил низкий поклон. – Рану одному из ваших парней зашивать пришлось. Иначе б кровью истек.

- Ну и шут бы с ним. Сам виноват, коли ранили. Поторопись, врачеватель. Время не ждет.

Бородач поторопился. Обошел арестантов, внимательно вглядываясь в лица, ища признаки чего-то доступного ему одному.

- Вот эта подойдет.

- Уверен?

- Абсолютно.

Гастон не сразу сообразил, что речь о нём. А как понял, подпрыгнул.

Подойдет?! Вот интересно, для каких целей? Для опытов? Уж, наверняка, не для любовных утех. В «строю» куда симпатичнее девицы имеются.

- Идём, - скомандовал бородач.

- Чего застыла? – прикрикнул бригадир. – На рудниках хочешь горбатиться?!

Гастон покачал головой и припустился за новым «хозяином». Что бы его ни ждало впереди, вряд ли это хуже рудников, где работники мрут, как мухи. Может, сбежать получится? Медальон удачи всё еще при нем. Умная побрякушка. Замаскировалась от чужих глаз. Едва Гастона арестовали, превратилась в дешевенький оберег, что бедняки носили в надежде на защиту от сил зла. Никто на такую не позарится.

Однако надежда на побег таяла с каждой секундой. Через каждые несколько метров в коридорах стояли охранники, а над дверями висели зачарованные звезды, не позволяющие нарушителям переступить порог. Проклятье! Гастон недобрым словом помянул сестру. Зачем Дине понадобилось преображаться и петь посреди улицы, где ей не рады. Или то была откровенная подстава. Сестричка ведь первая посоветовала отправляться под бок черному принцу. Вдруг она вовсе не друг, а враг? Завидует, что мать отдала медальон Гастону, а не ей, и теперь старается сжить братца со свету?

Кто же разберет этих чародеек…

- Пришли, - оповестил бородач, останавливаясь у неприметной двери. – Заходи, милок. Будешь моей помощницей. То бишь, помощником.

Гастон засмотрелся на комнатку с множеством полок, заставленных скляночками, и не сразу осознал, что именно произошло.

- Чего? Каким еще помощником?!

- Да ладно, тебе. Что я парня от девицы не отличу. Плоховато ты женскую походку изображаешь. Если, конечно, эта женщина – не медведица.

Гастон молчал. Выжидал, что еще скажет бородач. Чего потребует за сохранение тайны. Узнают охранники, кто он, быть беде. Сразу догадаются, что не просто так в женское тряпье вырядился. А, может, и разбираться не станут. Сразу на рудники отправят. Туда, где жизнь в монастыре раем покажется.

- Не бойся, не выдам, - заверил бородач. – Мне твоя помощь нужна. Не только в составление снадобий целебных. В побеге.

Гастон подозрительно прищурился. Это проверка? С чего бы бородачу с первым встречным откровенничать о столь тайных вещах.

- Тебе то зачем бежать? Ты ж не пленник.

- Пленник. Но меня профессия от участи страшной спасла. Охранники тоже люди. Хворают, как и все. Вот меня при себе и оставили. Но я выбраться хочу. И покинуть треклятую столицу навсегда. А лучше и саму Эндорию.

Бородач говорил, а сам раскладывал на столе пучки сухой травы, доски и ножи для резки. Пальцы, хоть были толстые и на вид неповоротливые, работали ловко. Гастон только диву давался, глядел зачарованно, будто на что-то диковинное.

- Бери нож и помогай, режь мелко-мелко, - велел бородач. - Вдруг кто зайдет, а мы тут разговоры ведем. Что глядишь, прищурившись? Спросить что-то хочешь?

Гастон решил рубить с плеча. И будь, что будет.

- С чего бы тебе откровенничать со мной?

- Потому что ты не местный. И уж точно не готов провести всю жизнь в рабстве.

- В раб… Что?