Век испытаний - Сергей Богачев

Перед тем, как воспользоваться новыми мобильными, Черепанов, правда, вспомнил рассказ своей киевской знакомой о современных прослушивающих устройствах, которые их фирма поставляла из России. Что любопытно: по её данным, в Украину их ежегодно завозится несколько десятков — в основном, в структуры, охраняющие олигархов. Они могут «слушать» заданные номера «мобилок» по всей территории, а одна из модификаций — вылавливать и заданный голос, если сигнал предварительно не искажается. Поразмыслив, Черепанов отбросил эти страхи — не такая система в этом МВД, чтобы вести за ним подобного уровня охоту. Но всё же Марии он позвонил. С заходом в интернет, по специальной программе — через Германию. Голос её был крайне взволнованным: «Вань! Наши ходили в штаб партии просить о твоей защите, но там велели забыть туда дорогу, сказали, что после того, что ты сделал, ты для них умер…» — «Верно, это ошибка, — как мог быстрее ответил Черепанов, — скоро всё образуется». И побыстрее прервал разговор. На душе у него было далеко не безоблачно. Нужно что-то делать. Он вспомнил совет Караваева.

В идеале — встретиться с Каменевым. Объяснить, что никого и ничего не сдавал, как раструбили оппоненты, и что всё у них липа. Предупредить об их коварных замыслах, и, в конце концов, попросить защиты — ведь пусть он был и не в первом звене, но работал в команде и на команду. По большому счёту, именно из-за этого, если разобраться, и попал Черепанов в переплёт. Лично ему сто лет этот вагоноремонтный завод снился. Он знал, что Каменев, при всей строгости, был христианином, и в беде своих не бросал.

Дурацкая штука — эти мобилки. Черепанов вдруг обнаружил, что не помнит наизусть, как в старые времена, ни одного номера. Всё осталось в памяти отобранных у него телефонов. «Светиться» через звонки знакомым не хотелось. Постепенно, через справочные и приёмные, ступень за ступенью, он вышел на финишную прямую, представившись для солидности редактором одной из московских газет. «Оставьте свой номер, вам перезвонят», — ответ был логичным. Иван решил пойти ва-банк: «Это очень срочно! Передайте Евгению Петровичу, что на проводе Черепанов, мне нужно 30 секунд». Было слышно, как девушка звонит по другому номеру. Черепанов знал, что Левицкий — даже если выяснить его мобилку — на звонки с незнакомых номеров отвечать не станет. Очень быстро Черепанов услышал ответ: «К сожалению, Евгений Петрович в ближайшее время не сможет уделить вам внимание». Связь прервалась.

Иван Сергеевич почувствовал, что ему хочется приземлиться в ближайшем баре и опрокинуть бокальчик пива. Вместо этого он почему-то подошёл к лотку с мороженым и попросил «пломбир».

— Какой пломбир? — переспросила пышная продавщица.

— Типа того, что раньше по 19 копеек продавали.

Черепанов уселся на лавочку городского парка. Напротив расположилась пара симпатичных студенток. Одна из них чем-то напоминала Марию. Он с удовольствием стал разглядывать её упругие стройные ноги, очертания бёдер и небольшой, но, видимо, энергичной и чувствительной груди. Смеющийся взгляд больших карих глаз, рельефные щёчки… Теперь он на себе ощутил, как влияет на мужиков длительный перерыв в общении с женщинами. По аллейке мирно разгуливали голуби, солнышко грело отвыкшее от подобной нежности лицо Ивана. Пенсионер, приземлившийся по соседству, включил транзистор. «Как мало нужно человеку для счастья, — подумал разомлевший Черепанов, давно не испытывавший такого умиротворения. — Можно было бы даже аттракцион платный придумать для разочаровавшихся в жизни и забывших, что такое радость бытия: на недельку — в тюрьму, а потом — в этот парк, или не в этот, какая разница…»

Впрочем, нужно было куда-то двигаться: если его звонок в приёмную Левицкого запеленгован, может нагрянуть облава. В этот момент по транзистору, который на большой громкости слушал, видимо, глуховатый дедуля, объявили, что Севастополь готовится отметить День Флота. Ожидается приезд Лужикова, Чемардина, Каменева…

Это был сигнал! Иван словно очнулся, теперь он знал, что делать. Почему-то вспомнил, как в школе после прочтения книг о героях, ему очень хотелось совершить подвиг, или проникнуть в тыл к фашистам, или, в крайнем случае, спасти кого-либо на пожаре. Но при этом всё-таки не умереть, а остаться живым. Наивное детское тщеславие! Он даже искренне переживал, что родился в какое-то негероическое время — ни войн, ни потрясений. Застой, как потом скажут. А когда случился путч, его посетила шальная мысль — вплавь добраться до горбачёвской дачи в Форосе, но путч быстро завершился… Теперь Черепанов точно знал, что авторы советской песни были правы: в жизни всегда есть место подвигу. При этом подвиг часто состоит в том, чтобы уметь отказаться сделать подлость.

В кабине попутного грузовика Черепанов добрался до Севастополя. Футболка, джинсы, лёгкий рюкзак — образ типичного путешественника автостопом. Водитель новенького «Ивекo» гнал фуру пива из Донецка в Крым и был рад поболтать с попутчиком. Мужчина оказался на удивление подкован в вопросах политики и истории. Последнее время в политике, впрочем, разбирались все, кому не лень, народ уже по горло пресытился этим аттракционом. Поначалу было интересно, потом — очень интересно, но очень скоро в настроении людей появились апатия и раздражение. Жить в постоянном напряжении оказалось невозможно. В создавшихся условиях не потерять интерес к истории и знать все её перипетии — воистину Ивану попался редкий собеседник. Водила костерил всю украинскую власть, от Мазепы до нынешнего гаранта Конституции, сыпал конкретными историческими фактами, датами, разве что не называл точной цифры в долларах и шведской валюте, истраченных зарубежными друзьями на покупку туземных отцов нации.

— Две вещи необходимы, просто обязательны для светлого облика героя нации, — убеждал дальнобойщик Ивана, хотя того и убеждать не особенно требовалось, — трусость и жадность. Ну, а предательство — это уже как следствие. Это просто апогей народного признания! Я про Мазепу уже не говорю — тот, надо думать, сам со счёту сбился, скольким хозяевам служил и всех поочерёдно продал, обворовавши попутно. При этом всегда ходил обиженный! Не зря его портрет на «десятке» поместили — самая ему цена червонец, ни копейки больше! Заметь, единственная украинская подводная лодка — почти десять лет не на ходу. За огромные деньги государственные мужи купили — в пику России! — аккумуляторы на Западе, а они оказались негодные… Предупреждали же — не подойдут натовские аккумуляторы на советскую лодку! Система не та! И где громкое дело, следователи по особо важным делам, которые этот ущерб народной казне расследовали? Тихо. Зато стоит только что-то Лужкову болтануть — сразу целая бригада высоких специалистов расследует это дело.

Тот же Севастополь. Оставьте его городом русской славы и истории в составе Украины, не ломайте через колено — и проблем не будет. А эти разговоры про сепаратизм в Крыму? Что государство сделало, чтобы увеличить приток туристов, чтобы и местное население было довольно и двумя руками голосовало за Украину? Крым просто в транспортной блокаде. Из единственного аэропорта до Ялты пока доберёшься — замучаешься. На поезда билетов нет. Автотуристов по пути так изматывает — мало не покажется. Если правила требовать соблюдать, то и знаки должны быть логичными. Зато на выезде из Украины харьковские гаишники тормозят все российские автомобили с сообщением, что у них имеется на вооружении прибор, который показывает даже полстакана пива, выпитого за трое суток. Предлагают на выбор: или высаживаться с семьёй из машины, которую на штрафплощадку поставят, и судиться, или платить 200 долларов и проезжать. Кто после этого ещё раз к нам приедет? Я сам против пьянства за рулём, но прибор должен быть универсальным, чтобы любой его мог купить и сам своё состояние проверить… Да что говорить! А какой у нас самый великий государственный праздник в стране, вот ответь мне?!