Король шрамов - Ли Бардуго
Шрифт:
Интервал:
– Вы чересчур щедры. – Мать-хранительница подозрительно поджала губы.
– О, вы меня раскусили, – улыбнулась Нина, заметив удивленный взгляд Ханны.
Если Ханна намеревается и дальше жить в этой проклятой стране, ей необходимо обучиться искусству обмана, а потом неплохо бы пройти стажировку в Кеттердаме. Повода подозревать себя Нина не дала, однако настоятельница монастыря явно полагает, что у нее есть некий скрытый интерес, а потому Нина раскроет его прямо сейчас.
– По правде сказать, я подумываю о том, чтобы оставить работу проводника. Путешествия сопряжены с трудностями, и в ближайшем будущем мне хотелось бы подыскать себе более надежный способ зарабатывать на пропитание.
– Мы принимаем на работу только членов ордена.
– Да, да, конечно, я понимаю. Однако рекомендация, выданная Матерью-хранительницей из Гефвалле, будет весомым аргументом для фьерданцев, которые ищут своим детям наставницу.
Престарелая матрона горделиво выпрямилась, приподняв подбородок. Набожность – слабая защита против лести.
– Что ж, я подумаю об этом благодеянии. Но сперва посмотрим, насколько хорошо пойдут дела у нашей Ханны. По возрасту ей немного поздно браться за овладение новым языком, но, откровенно говоря, я рада, что у нее появился иной интерес, помимо шумных проказ и беготни по грязному лесу.
Мать-хранительница отвела их в свободный класс и объявила, что разрешает заниматься до полудня.
– Надеюсь, Ханна, ты не забудешь о прочих обязанностях. Твой отец опечалится, если его дочь станет бременем для сего достойного заведения.
– Да, матушка, – смиренно отозвалась Ханна, однако, стоило настоятельнице удалиться, бросила хмурый взгляд на дверь и плюхнулась за парту.
– Она дала согласие на уроки, – заметила Нина. – Могло быть хуже.
– Она считает меня своей неудачей. В девятнадцать лет не замужем, будущего нет, как нет и намека на призвание служить Джелю.
– Все девы-хранительницы служат ему по призванию? – Нина взяла мел и начала записывать на классной доске, занимавшей почти всю стену, формы спряжения земенского глагола.
– Не знаю. Некоторые говорят, что Джель их призвал, утверждают, что им было видение. Только вряд ли Джелю интересны девушки вроде меня. Ты и вправду всю жизнь собираешься мотаться туда-сюда, работая проводником?
– Нет. – Нина старалась выписывать буквы поровнее. – Просто пока не готова постоянно жить на одном месте. – Только произнеся эти слова, она вдруг поняла, что это на самом деле так. В Равке она не находила себе покоя. Что, если этого покоя ей не найти, где бы она ни обосновалась?
Нина достала из кармана стопку бумажных листков.
– Держи. Это начальные уроки земенского. Переписывай их в тетрадь, чтобы выглядело, будто мы действительно занимаемся.
– Хочешь сказать, мне все же придется учить земенский?
– Немного. Больших успехов добиваться необязательно. – Нина указала на доску. – Начнем с глагола bes adawa. – Она подняла руки и поставила ноги в исходное положение, известное каждому гришу. – Он означает «сражаться».
* * *
Урок длился два часа. Нина начала с того же, с чего началось ее собственное обучение в Малом дворце: с умения применять силу сердцебита на самой себе.
– Ты когда-нибудь пробовала? – спросила она у Ханны.
– Нет… Не знаю. Порой, когда мне не спится, я представляю, как ритм моего сердца замедляется…
Нина поморщилась.
– Хорошо еще, что ты не погрузила себя в кому.
Она продемонстрировала элементарные дыхательные техники и основные боевые стойки. Заставила Ханну замедлить сердцебиение, потом ускорить. Совсем чуть-чуть затронула теорию Малой науки и принципы работы усилителей, не упоминая юрду-парем.
– Откуда ты все это знаешь? – удивлялась Ханна. От упражнений щеки ее раскраснелись, на висках выбились непослушные завитки. – Выучила на занятиях вместе с сестрой?
Нина отвернулась к доске, чтобы стереть написанное и скрыть выражение лица. Ты не представляешь, до чего просто нас раскрыть. Пожалуй, она немного увлеклась. В ушах уже звучал голос Адрика: А я ведь говорил!
– Да, – ответила она. – Я слушала очень внимательно. А у тебя к тому же естественный дар, ты схватываешь очень быстро. – Это, по крайней мере, правда. Ханна обращалась со своей силой с удивительной легкостью. Тем не менее на лице девушки была написана тревога. – В чем дело? – осведомилась Нина.
– Эта твоя фраза. «Естественный дар». – Ханна провела пальцем по листку, где накарябала формы спряжения еще одного земенского глагола. Почерк у нее был отвратительный. – В юности отец повсюду брал меня с собой – на верховые прогулки, на охоту. Необычно для девочки, да, но он мечтал о сыне и, наверное, считал, что в этом нет ничего дурного. Я обожала все это: учебные бои, поездки, свободу. А потом я стала старше, и пришло время представить меня ко двору… Я не смогла расстаться со своими привычками…
А разве должна была? – задалась безмолвным вопросом Нина. Сама она не слишком любила лошадей, а бегать предпочитала только в том случае, если за ней гнались, однако у нее всегда была возможность выбора.
Ханна скрестила на груди руки и сгорбилась, словно хотела свернуться клубком, как еж.
– Мне говорили, что я веду себя неестественно, называли ненормальной. Женское тело должно быть мягким, а мое было жестким. Леди должна ступать грациозно, мелкими шажками, а я маршировала, как солдат. Была посмешищем. – Ханна подняла глаза к потолку. – Отец винил себя в том, что испортил меня воспитанием. Я не умела петь или рисовать, зато могла освежевать тушу оленя и перетянуть тетиву лука. Соорудить шалаш. Мне хотелось только одного: сбежать в лес и спать под звездами.
– Это… просто чудовищно, – признала Нина. – Но я тебя понимаю.
– Я пыталась измениться, правда пыталась. – Ханна пожала плечами. – Не вышло. Если я снова совершу ошибку… – Девушка смотрела перед собой потухшим взором.
Какое же мрачное будущее она рисует в воображении, ужаснулась Нина.
– Что тогда? – спросила она.
– Предполагалось, что образование меня облагородит, сделает пригодной для замужества. Если у Матери-хранительницы не получится исправить мои пороки, меня просто не пустят обратно домой. Не представят ко двору. Вообще-то это должно было произойти еще два года назад.
– Чем плохо, если ты не вернешься?
– Жить подобно изгнаннице? Никогда больше не видеться с родителями?
– Других вариантов нет?
– Либо я приспособлюсь к обычной жизни, либо приму обет и остаток жизни проведу в монастыре. Буду служить Джелю вместе с другими девами-хранительницами. – Лицо Ханны исказила досада. – Лучше бы я родилась инферном, чем сердцебиткой.
– Чепуха, – не задумываясь возразила Нина. В ней взыграла уязвленная гордость. Кому вообще интересно быть не корпориалом, а заклинателем? Корпориалы – самый лучший орден, это всем известно. – Я имею в виду, почему инферном?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!