Плохой день для Али-Бабы - Крэйг Шоу Гарднер

«Значит, — сообразил Али-Баба, — то, что говорили другие разбойники, — правда». И хотя он не мог сказать, что по-настоящему сочувствует этому отвратительному извергу, теперь, во всяком случае, дровосек начинал понимать его. Однако как это возможно, чтобы у человека не было печени, но при этом было столько желчи?

И тут разбойник и маг исчезли.

— Марджана! — вскричал Ахмед.

— Жена Ка… — Али-Баба заставил себя умолкнуть.

Пусть он считает супругу брата прекраснейшей из красавиц, пусть она всячески старается показать, что отвечает ему взаимностью, пусть даже муж ее разрезан на шесть частей, но все же всему свое время и место, а теперь — и ни то, и ни другое! Кроме того, дома у него есть собственная жена, которую он, возможно, конечно, никогда больше не увидит, учитывая всякие неприятные обстоятельства в виде мечей, и магов, и волшебных пещер, но об этом ему не хотелось думать. О, где те дни, когда в его жизни были лишь деревья да топор!

— Моей жене там понравится, — пренебрежительно бросил Касим. — Ее вкусы всегда были слишком дорогими.

— Как нам теперь быть? — спросил Ахмед, в его обычно спокойном юном голосе звучала паника.

— Мы могли бы обратиться к джинну кольца, — предложил Гарун. — Наверняка он должен знать, что делать.

Али-Бабе вновь вспомнились всякие слышанные им истории.

— Но когда мы вызывали джинна в последний раз, — попытался возразить дровосек, — он, кажется, был не очень доволен.

Его поддержал Синдбад:

— У меня, например, с джиннами связано немало самых неприятных воспоминаний.

С полдюжины разбойников поддержали их, утверждая, что, будь у них время, они тоже могли бы порассказать всякие невеселые истории про джиннов.

— Но Марджана! — взмолился Ахмед.

Аладдин ласково взглянул на самого юного из разбойников.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, ибо сам испытывал, да и теперь в глубине души продолжаю испытывать те же чувства к царевне Будур. Поэтому я призову джинна. Несомненно, он не станет гневаться, когда узнает, что мы обратились к нему во имя любви.

«Любви?» — удивился Али-Баба, в то время как Аладдин принялся тереть свое кольцо. Неужели именно это чувство так удивительно подействовало кое на кого из его окружения? Видя, насколько странным стало их поведение, дровосек мог только порадоваться, что сам он женат и все эти дела его не касаются.

Аладдин стянул кольцо с пальца.

— Джинн сейчас будет.

«В первый раз, — подумал Али-Баба, — человек успел объявить о появлении духа». Но изменилась не только быстрота, но и сама манера появления, ибо вместо огромного облака из кольца вытекали редкие струйки багрового дыма, словно язычки пламени, угасающего из-за нехватки воздуха.

И все же джинн появился, хотя, судя по тому, как дух мотал головой и скрещивал руки на груди, он был не слишком рад оказаться здесь. А когда существо заговорило, голос его звучал и вовсе недовольно:

— Я вольный дух, хотя кольцу я раб,

Но я от ваших просьб совсем ослаб.

И все же — чего изволишь, хозяин, чего изволишь?

— Злой колдун похитил женщин! — пояснил Аладдин, указывая на север. — Мы должны спасти их!

Джинн поднял руку и потер подбородок. Теперь глаза его уже больше не горели, как прежде, и все время закрывались, пока он говорил.

— О, даже для столь сверхъестественного существа, как я, это довольно серьезно. Вот если бы у меня было побольше сил, чтобы помочь вам… Мы обсудим эту проблему утром, если я сумею как следует восстановиться.

И с этими словами джинн исчез.

«Все, — подумал Али-Баба, — имеет свой предел».

— Мы никогда больше не увидим Марджану! — запричитал Ахмед с глупой импульсивностью юности.

— Во Дворец Красавиц ведет не один путь, — произнес чей-то голос. Али-Баба не сразу понял, что это голос камня, говорящего от имени пещеры, которая была его домом. — Вы развлекали меня своими историями, — сказал далее камень, — теперь пришло время и мне рассказать вам кое-что. Достань меня из своего мешка и держи в руке, чтобы я мог лучше видеть дорогу.

— Из меха для воды тоже ничего не видно, — пожаловался Касим.

Аладдин сделал, как просил камень, — вынул его из сумки и поднял в руке. Никто даже не шелохнулся, чтобы предложить помощь какой бы то ни было части Касима.

— Темнеет быстро, — сказал Аладдин, держа камень на ладони. — Ты сможешь видеть?

— Камни видят не так, как люди, — последовал ответ. — Мы — часть земли, и каждый камушек, каждая песчинка — это наши глаза. Маг теперь летает в небесах над нами, но когда он опустится на землю, я буду знать, ибо другие частицы меня сообщат об этом.

Али-Баба подивился такому чуду, в то время как многие вокруг него забормотали о Провидении.

— Но идемте же, — позвал камень. — Нам надо двигаться в путь, пока они не добрались до цели, если мы хотим, чтобы с женщинами не случилось ничего дурного.

— Марджана! — уже не столько выговорил, сколько всхлипнул Ахмед.

— В каком направлении скрылся маг? — спросил камень.

Тут тридцать с лишним разбойников разом указали в небо. К несчастью, они к тому же показывали в пяти-шести совершенно разных направлениях.

— Людям свойственно ошибаться, камням — прощать, — заявило существо, лежащее на ладони Аладдина, — так говорят мудрые камни. Не стоит беспокоиться, поскольку у меня есть возможность узнать, куда они полетели.

— Братья деревья! — позвал камень. — Братья деревья! Сегодня вечером здесь творилась магия!

Деревья вокруг них зашелестели — точно так, как шелестят они под ветром, дующим из пустыни, вот только ветра этой ночью не было.

— Слушайте! — велел камень.

Али-Баба прислушался к шелесту листвы в эту тишайшую из ночей, и ему показалось, что он слышит среди шороха слова.

«Магия пылает в воздухе, — услышал он. — Магия пылает в воздухе».

— Братья деревья! — снова воскликнул камень. — Магия скрылась. Скажите нам, куда она направилась.

«На север, — отвечали деревья. — К матери всех пещер».

— Братья деревья! — воззвал камень в третий раз. — Проведите нас, чтобы мы не сбились с пути.

И деревья ответили:

«Мы скажем, когда вы будете на верном пути».

Никогда до этой минуты Али-Баба не слышал голоса деревьев.

— Идем на север, — объявил камень.

Держа его перед собой, Аладдин двинулся в путь, и остальные последовали за ним.

На ходу Али-Баба прислушивался к шороху листвы.

«А это не дровосек?»