Битва у Варяжских столпов - Михаил Серяков

Новые проблемы апологетам отождествления принесли данные генетического исследования далеких потомков Рюрика. Неожиданно выяснилось, что первая княжеская династия была неоднородна в генетическом отношении. У части обследованных была выявлена гаплогруппа N1с1а, у части — R1а1. Последняя является славянской, этническая атрибутация первой весьма неоднозначна. Подавая итоги генетического изучения Рюриковичей в жанре сенсации, С. Кравченко и Н. Максимов, надеявшиеся, что результаты подтвердят норманнское происхождение основателя княжеской династии, так говорят о получившемся результате: «Много тысяч лет назад эта гаплогруппа (N. — М.С.) возникла в Азии, прошла через Урал и Сибирь и достигла берегов Северного и Балтийского морей в Северной Европе — в Финляндии и Скандинавии. Сегодня носители этой гаплогруппы — финно-угорские народы и небольшая часть современных шведов с норвежцами. В России она встречается чаще всего за Уралом — например, у ненцев и якутов. Впрочем, поиск по базе данных показал, что в родственниках у Шаховского в основном финны и шведы — но это потому, что там анализы сдают куда чаще, чем в Ямало-Ненецком автономном округе»{537}. Нечего и говорить, что результаты ДНК-анализа были истолкованы норманистами и антинорманистами в свою пользу. Норманист В.Г. Волков утверждает: «Рюриковичи N1c1 принадлежат к особому субкладу этой гаплогруппы — N1c1d1, определяемому наличием SNP-маркера L550 (N-L550). В свою очередь этот субклад разбивается на две ветви, названные нами скандинавской и южнобалтийской. Представители первой ветви в основном проживают на территории Норвегии, Швеции и Финляндии. Представители второй ветви в Латвии, Литве, Северной Польше и Белоруссии»{538}. С.С. Алексашин честно отмечает: «Так как принято (так считают авторы проекта) мнение о происхождении Рюрика из Скандинавии, то авторами проекта был отобран результат с гаплогруппой N1e1а, и по имеющимся результатам генетических исследований (в SNP-маркерах) европейских жителей был сделан вывод о происхождении корней Рюрика в Упландии, к югу от Стокгольма. Таким образом, местечко Рослаген, что расположено у моря севернее Стокгольма, стало родиной Рюрика. Это место приблизительно в V–VI вв. было занято финским населением. К слову сказать, эту же гаплогруппу имеют примерно 16% жителей центральных областей России. Она наиболее распространена среди потомков финно-угорских племен и часто встречается на Севере России. Скандинавские викинги пришли в этот регион позже и были перемешаны с финнами. Тем не менее финские гены сохранились по отцовской линии. (…) “Результаты Дмитрия Шаховского можно интерпретировать по-разному. Но я бы причислил его не к скандинавам, а все же к финно-уграм. Тогда легенда о призвании варягов приобретает особый колорит”, — говорит сотрудник лаборатории популяционной генетики Медико-генетического научного центра РАМН О. Балановский»{539}. Все это показывает, что старый норманистский миф о Рослагене самым непосредственным образом влиял на интерпретацию данных генетического исследования. Что касается этнического определения интересующей нас гаплогруппы, то скандинавской ее считать едва ли возможно. В.В. Долгов отмечал: «С той же степенью условности группу N1с1 а можно считать “скандинавской”. Наиболее “чистыми” ее представителями являются удмурты (68%) и финны (61%). Среди шведов представителей этой гаплогруппы меньше, чем “славянской” R1a1 (9 против 19)»{540}. «Почти все представители N1e относятся именно к N1c1. (…) Среди сибиряков гаплогруппа Nie обнаружена у якутов (80%). (…) Эта гаплогруппа была также выявлена у 13, 13, и 29% российских славянских групп Курской, Тверской и Архангельской областей соответственно. У белорусов частота гаплогруппы N1e составляет от 8% на юге до 15% на севере. Ее частота достигает 60% у финнов и около 40% у латышей и литовцев. В северных русских популяциях встречаемость этой гаплогруппы также довольно высока (около 30%), максимальное значение выявлено у населения Лешуконского района Архангельской области (46%, выборка “Мезень”). (…) У эстонцев — 30,6%, марийцев — 31,5%, мордвы — 16,9%, коми — 22,3%»{541}. Вновь мы видим подгонку новых данных под старые представления. Однако в этом случае нас интересует даже не это, а то, что даже в норманистской интерпретации результатов ДНК-анализа предки Рюрика должны были происходить из Норвегии, Швеции или Финляндии, как это очертил В.Г. Волков, но отнюдь не из Дании.

Следует отметить, что тот же С.С. Алексашин выдвинул весьма интересную версию, объясняющую наличие у далеких потомков Рюрика двух совершенно различных гаплогрупп. Женой Владимира Мономаха была шведская принцесса Ингигерд, первым женихом которой являлся Олав II Толстый, прозванный после смерти святым. Хоть молодые люди любили друг друга и сами скандинавские саги подчеркивают, что «они любили друг друга тайной любовью», политические соображения склонили отца Ингигерд выдать ее за русского князя. Отношения между супругами, судя по тем же сагам, оставляли желать лучшего. В 1029 г. на Русь приезжает ее первый жених Олав, а «в 1030 г. появился плод тайной любви… Ингигерд родила сына Всеволода». Сопоставляя все эти обстоятельства с данных генетического исследования С.С. Алексашин заканчивает свою статью следующим образом: «Таким образом, у славянской версии о происхождении князя Рюрика из варяжской Руси, новгородских славян, как писал Нестор и как считают немецкие историки, больше всего шансов быть единственной и основной теорией генезиса русской нации»{542}. Эти слова были написаны им в 2008 г., однако всего лишь два года спустя, в 2010 г., этот же автор, как было показано выше, с полной уверенностью утверждает, что «совокупность косвенных доказательств» «достаточна для идентификации» Рорика Фрисландского и летописного Рюрика «как одного субъекта истории». На этом примере мы видим силу вбитых в головы норманистов догм. Даже когда отдельные представители данного течения оказываются способны воспринимать новую информацию и делать на ее основе самостоятельные выводы, то она с течением времени все равно вытесняется из их сознания ранее затверженным символом веры, который декларируется несмотря на то, что прямо противоречит фактам, ранее изложенных этим же самым автором.

Наконец, обратимся к ряду ключевых факторов, рассмотрение которых способно дать однозначный ответ относительно возможности или невозможности отождествления двух этих личностей. Несмотря на то что ПВЛ однозначно говорит, что конфедерация четырех восточноевропейских племен самостоятельно изгнала варягов, норманисты утверждают, что главной причиной призвания варяжских князей была их функция защиты от набегов из-за моря. Настаивая на тождественности Рорика Фрисландского и летописного Рюрика, еще Ф. Крузе постулировал следующую мысль: «На каком основании он получил владения в Германии и Лотарингии, именно чтобы оберегать их от грабительства прочих норманнов… на таком же основании является Рюрик и в России»{543}. Поскольку западные хроники неоднократно упоминают Рорика в Фрисландии уже после призвания варягов на Русь, возникает закономерный вопрос: как можно было наладить одновременную эффективную оборону двух весьма отдаленных друг от друга земель от набегов викингов?