Алая тигрица - Амели Вэнь Чжао

Как можно тише он спустился по ступенькам лестницы. Воздух здесь был затхлым, и его глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к полумраку. Медленно начали появляться очертания – груды и груды ящиков.

Рамсон подкрался к одному из них. Ему потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы открыть замок в темноте. Наконец крышка открылась с удовлетворительным щелчком.

Он заглянул внутрь.

Ящик был до краев наполнен морским камнем. В слабом лунном свете, который просачивался через отверстие наверху, он узнал волнистые узоры на поверхности материала. Один кусочек приобрел сине-зеленый оттенок, когда он поднял его повыше и повертел в руке.

Зачем Аларику Керлану копить морской камень? Что еще более важно, как ему удалось заполучить в свои руки такое его количество? Морской камень был драгоценным минералом, доступным только в южных Брегонских морях, его добыча строго контролировалась правительством Брегона.

Неужели Керлан украл его?

Он исследовал еще несколько ящиков, и все они дали тот же результат. Не найдя ничего другого, он убедился, что все ящики плотно закрыты, прежде чем уйти.

Дая выглядела радостной, когда он вернулся к ней.

– Ну и что? – Когда он слегка покачал головой, она продолжила: – Попробуй завтра еще раз.

Но Рамсон оставался в глубоком раздумье, пока они крались обратно к Черной барже, чтобы устроиться на ночь. Олюша сказала, что торговля Керлана с Брегоном была связана с новой разработкой касательно аффинитов. Как морской камень был связан с этим?

Он погрузился в беспокойный сон, мучимый снами о тюрьмах из морского камня, кораблях-тенях и монстрах в темноте, которые подстерегали его.

Брегон был царством воды и моря, но здесь тоже был ветер. Линн заправила платье в бриджи, которые носила под ним, ее собственные кожаные ботинки подошли к стальным носкам брегонской военно-морской формы, и она снова почувствовала себя самой собой.

Самое главное, ее ножи висели у нее на поясе, туго пристегнутые и поддающиеся изгибу ее тела, как будто они были частью ее самой.

Она следовала за ученым добрую часть вечера, следуя за ним сквозь шепчущие ольховые деревья и мелькая между крытыми серой черепицей крышами Блу Форта как тень. До этого времени он только останавливался, чтобы встретиться с несколькими официальными лицами, прежде чем вернуться туда, что, как предположила Линн, было его собственными покоями.

Она прислонилась к стене его балкона, свесив одну ногу через перила, наблюдая, как мерцает свет лампы в его комнате. Вскоре он погас, она услышала скрип кровати, а затем тишину.

Линн вздохнула. Она ждала. Шли минуты, она считала. Когда он больше не пошевелился, она встала и потянулась. Она подумывала о том, чтобы вернуться в свои покои и сказать Ане, что ученый ничего не замышлял и что у нее нет полезных открытий, которыми она могла бы поделиться, но вдохновение поразило ее, когда она оглядела дворы, совершенно пустые в этот час.

Если ей и предстояло побольше исследовать Блу Форт, то лучше всего это сделать под покровом ночи. Не известно, что она может найти.

Линн взобралась на балюстраду и начала подниматься.

Ее мысли вернулись к моменту, когда Рамсон учил их о магии, которой обладали люди в Брегоне. Линн знала, что в Кирилии аффиниты не рождались ни для чего, кроме самых примитивных форм их сил родства. Большинство из них так и не развились, как семя без солнечного света.

В Кемейре обладатели научились гармонии: расширять свои умы и души так, чтобы они были едины со своей стихией. Кемейранцы верили, что каждый аспект жизни представляет собой своего рода круг: гигантский цикл, в котором все они принимали участие, в котором каждый человек и каждая жизнь давала и брала. Обладатели зависели от дарителей – тех, кто не обладал магией, – чтобы собирать пищу, строить укрытия, а взамен они обеспечивали безопасность и защиту. Действие и противодействие. Инь и ян.

В артефакте было что-то такое, что могло создавать новых обладателей, новых аффинитов, это казалось Линн странным. Ее всегда учили, что количество силы и энергии в этой вселенной ограничено и что не бывает отдачи без взятия. Как же тогда было возможно создать такую силу?

Ее размышления были прерваны, когда порыв ветра коснулся ее плеча. До нее донесся какой-то звук.

Кто-то плакал.

Это был мягкий, высокий, пронзительный звук, такой скорбный, что он обхватил ее сердце и сжал. Она наклонила к нему ухо. Это было нечто большее, чем она видела или слышала той ночью, и, сама того не ведая, она поймала себя на том, что тянет ветры, чтобы направиться к этому плачу. Он доносился из балконных дверей тремя этажами ниже.

Линн осторожно спустилась на следующий балкон и выглянула. Отсюда до балконных дверей было далеко. Она наблюдала за ними несколько мгновений, глядя за тем, как тонкие занавески раздуваются на ветру, и как таилась комната в темноте.

Затем, сделав глубокий вдох, она подпрыгнула.

Морской камень оказался скользким, и ее нога нырнула вперед. Линн ахнула, потеряв равновесие, опрокинулась и ударилась о дальнюю стенку. Она поползла, прижимаясь к стене и скрываясь из вида открытых окон.

В соседней комнате плач прекратился.

Линн застыла. Слышали ли они ее? Она не могла так рисковать – ее вообще не должно быть здесь.

Сделав еще один вдох, она ухватилась за балюстраду и уже собиралась броситься вниз, когда раздался тонкий, пронзительный голос.

– Привет.

Линн резко обернулась. Между развевающимися занавесками, наполовину скрытый в темноте комнаты, стоял король Дариас. Его волосы были взъерошены, щеки раскраснелись, а глаза блестели, когда он смотрел на нее.

Паника сжала горло Линн, заглушая ее слова. Варианты – не очень хорошие, – промелькнули у нее в голове.

– Пожалуйста, не бойтесь, – продолжил мальчик-король на медленном, певучем кирилийском. – Я просто хочу рассказать вам о монстрах у меня под полами.

Линн сглотнула. Он нес бессмыслицу. Сможет ли она вообще убедить его молчать?

Она открыла рот, чтобы заговорить, и тут произошло нечто очень странное. Мальчик прижал палец к губам и слегка покачал головой.

– Да, – громко продолжил он, и внезапно Линн задалась вопросом, было ли что-то большее в бессмысленной болтовне короля. – Да, звезды сегодня прекрасны. Я выйду посмотреть.

Он вышел, босой, в тонкой ночной рубашке, развевающейся на ветру. Он придвинулся к ней ближе и остановился, и именно тогда она уловила это: взгляд, брошенный назад в комнату. Он сделал еще два шага по направлению к ней, а затем замер, оставаясь в поле зрения своих окон.

Теперь они были так близко, что она могла видеть румянец на его щеках, неестественное расширение его зрачков. Он держал в руках чашку, жидкость внутри расплескалась, когда он вышел на балкон. Одним движением, таким быстрым, что она могла бы не заметить этого, если бы моргнула, он вылил жидкость через балюстраду в кусты внизу.