Алая тигрица - Амели Вэнь Чжао

– Некоторые из испытуемых чувствуют себя не очень хорошо, – сказал женский голос.

Повисла пауза, полная неудовольствия.

– Ну что ж, – сказал Керлан, – давайте посмотрим. Наш брегонский союзник, похоже, использовал его довольно успешно. – Он перешел на брегонский. – Ученый Ардонн, не окажете ли вы нам услугу?

Сердце Рамсона бешено заколотилось в груди. Аларик Керлан не только работал с союзником Брегона, он также работал с кем-то в Блу Форте. Ученым, не меньше.

– Да, мейнсир, – раздался третий голос. Рамсон наблюдал, как тени на стене переместились в центр трюма. Щелчок замка и звук открывающейся двери. Рамсон подавил стон. Он мог бы убить себя за то, что прошлой ночью не додумался до потайного отсека на этом корабле. Теперь этот шанс был упущен.

Послышались шаги, одна за другой тени Керлана и его спутников исчезли, когда они спустились через люк. Рамсон подождал, досчитав до трех, прежде чем повернулся и выглянул наружу.

Площадка была пуста, свет лампы мерцал из трюмного отверстия в центре трюма.

Он собрался с духом, тихо вздохнул и встал. И именно тогда он услышал стоны – на этот раз отчетливо. Они прозвучали так, словно этот кто-то был с кляпом во рту. Что-то в голосе показалось ему странно знакомым – но опять же, подумал Рамсон, скользя по груде ящиков, он присутствовал на стольких сеансах пыток Керлана, что все они начали сливаться воедино.

Подойдя достаточно близко к люку, он опустился на четвереньки. Вознеся молитву богам, Рамсон прижался к полу и заглянул в отверстие.

Его глазу открылось помещение, похожее на внутренность лаборатории, встроенной в корпус корабля. Металлические столы были прибиты к полу, а к стенам были прикреплены самодельные полки, на которых стояли банки, лежали скальпели и свитки. Две фигуры, одетые в длинные белые одежды, сидели за столом, делая пометки на пергаменте при свете лампы.

– Ну что? Работает? – Аларик Керлан стоял почти прямо под люком. Он сменил свой пурпурный костюм в кирилийском стиле на строгий брегонский жилет и бриджи, прошитые золотом. Рядом с ним стояла женщина, которую Рамсон узнал по иссиня-черному блеску ее волос: Нита, его заместительница, аффинитка, которая специализировалась на манипулировании силой. За ними стояли еще двое, закадычные друзья, которых Рамсон знал еще со времен службы в Ордене.

– Сифон работает. Но объект находится в тяжелом состоянии. – Говоривший ученый был едва виден с наблюдательного пункта Рамсона; все, что он видел, – это вспышку белых одежд.

– Покажи мне, – приказал Керлан, и ученый повернулся, его мантия исчезла из виду. Рамсон услышал щелчок замков и тихий стон. Когда тот вернулся, то тащил кого-то на цепях. Грубым движением он толкнул пленника на пол.

Ученый протянул руку. В его ладони был слиток золота.

– Подними его своей новой магией, новым магеком, – напевал он на кирилийском, слова звучали грубо и неуклюже. – Как мы и тренировались.

Мужчина издал стон. Его волосы были спутаны и свисали на лицо; лопатки торчали из тонкой, изодранной одежды. Странно, подумал Рамсон, вглядываясь пристальнее, что куртка заключенного, похоже, была сделана из бархата, по моде кирилийского дворянина. Он мог бы поклясться, что видел на его воротнике золотые швы.

Только когда пленник поднял голову, Рамсон понял почему. Он чуть не выронил дверцу люка от шока.

Поднятое красивое лицо принадлежало Богдану Иванову, управляющему из Ново-Минска и пропавшему мужу Олюши.

Линн потребовалось немного времени, чтобы найти огороженный двор, о котором упоминал король Дариас. На железнорудных дверях действительно был вырезан манускрипт, но их охранял целый отряд брегонских стражников, окружавших двор. Линн отыскала удобную точку для наблюдения и обнаружила, что в стенах был второй набор дверей, которые, казалось, вели в заднюю часть штаба военно-морского флота.

Она никак не могла попасть внутрь, когда охранники наблюдали за ней средь бела дня, поэтому она устроилась на соседней веранде, выходящей прямо во двор, наблюдала и ждала.

День прошел незаметно; хотя придворные и другие члены Блу Форта часто проходили мимо штаба флота, никто не приближался ко двору. Солнце ползло по небу, падая в море, ветер усилился, неся с собой отдаленный запах дождя.

Колокола пробили шесть часов вечера, и Линн только поднялась на ноги, готовая отправиться в Ливрен Сколарен, чтобы встретиться с Аной, когда что-то вдруг привлекло ее внимание.

Издалека, пробиваясь сквозь другие звуки ночи, донесся стук каблуков по камню. У Линн волосы встали дыбом. Ее мышцы напряглись, когда она выглянула наружу.

Из-под крон деревьев появилась знакомая фигура. Линн узнала бы эту неустойчивую походку где угодно.

Сорша была одета в свою обычную ливрею Морского Двора, но даже в полутьме Линн могла видеть, что в ее позе было что-то другое. Она пробиралась по каменным дорожкам дворов с проворством, которое Линн видела только в Годхаллеме.

И она направлялась прямо во внутренний двор, обнесенный стеной.

Охранники отдали ей честь, когда она приблизилась. Сорша подняла руку и рявкнула им несколько приказов на брегонском. Они повиновались ее команде, распахнули двери во двор и с поклоном пропустили ее внутрь.

Линн наблюдала, как Сорша остановилась перед вторым рядом железнорудных дверей, доставая что-то из-за пояса. Ключи, судя по их звону. Серией сложных щелчков она отперла двери и распахнула их. Она вошла внутрь и исчезла, двери захлопнулись.

Линн колебалась. Уже давно стемнело, и Ана, должно быть, ждала ее. Еще два звонка, и она была бы уже на своих переговорах.

Двери широко распахнулись, маня ее. Линн не потребовалось бы и двух звонков, чтобы быстро заглянуть внутрь.

Она встала с того места, где присела, пытаясь оценить ситуацию. Стены и охрана могли бы защитить от остальных, но для нее они не были проблемой.

Она попятилась к концу веранды и побежала, призывая на помощь свою силу родства. Ударом ноги она оттолкнулась от края, ветер у ее ног превратился во внезапный шторм, толкая ее вперед.

Она приземлилась на зубчатую стену бесшумно, как кошка, и ветер стих. Внизу доносились голоса королевских гвардейцев, вероятно, комментировавших погоду. Для них она была всего лишь тенью в ночи.

Линн спустилась в пустой двор. Через пять шагов она была у железнорудных дверей. Она обхватила пальцами бронзовые молотки, быстро помолилась своим богам и потянула.

Двери открылись с оглушительным скрипом, от которого у нее замерло сердце. Линн быстро подняла порыв ветра, от которого зашелестели ольховые деревья, но как только она это сделала, услышала разговор охранников, скрежет железнорудных дверей снаружи.

Линн сильнее надавила на дверь, так что она с лязгом распахнулась. Ей оставалось надеяться, что охранники подумают, что Сорша неправильно закрыла дверь и что ее распахнуло сильным ветром. С клинками в руках она метнулась внутрь и прижалась к стене, не двигаясь.