Мужеедка - Джиджи Леванджи Грэйзер
Шрифт:
Интервал:
У Клариссы голова шла кругом. Шанс лицезреть свое имя напечатанным где-нибудь помимо просроченного телефонного счета привел ее в восторг.
— Мне всегда хотелось иметь титул, — заявила она. — Только до сих пор я не знала какой!
Кларисса принялась выписывать прямо на запотевшей стенке бокала: Кларисса Альперт Мейсон; К. А. Мейсон; Кларисса А. Мейсон; К. Алъперт-Мейсон…
— Ты гений, мой личный Эйнштейн. — Она бросилась официанту на шею и внезапно застыла: — Аарон просто помрет, если я устроюсь на такую работу! Где нужно подписаться?
— Во-первых, не нужно ничего делать только ради того, чтобы произвести впечатление, пусть даже на своего мужа. Во-вторых, детка, ты ведь переспала с половиной Лос-Анджелеса. Подумай сама. Я только дал тебе толчок. На этом моя задача завершена. — И предложил: — Налить еще? Не могу больше с тобой болтать, а то Слухач засечет.
Слухачом он звал старшего бармена. Кларисса отказалась, соскользнула с табурета и сквозь продымленную толпу, поглощенная мечтами о литературной карьере, вышла на ночную улицу.
Но прежде чем уехать, она порылась в своем чемодане.
И где-то посреди Сансет-бульвара, опустив верх кабриолета, выбросила через плечо розовую свадебную папку.
Кларисса барабанила в дверь (было два часа ночи), запертую на все засовы, пока, наконец, из щелочки не раздался сердечный материнский совет:
— Иди домой.
— Но, мамуля, — Кларисса с трудом протиснулась внутрь, — я не могу, ты же знаешь. Там мой муж.
— Пф, — отозвалась мать. Не спуская взгляда с дочери, она уселась на диван.
— Я хочу спать. — И Кларисса шагнула в сторону своей прежней комнаты.
— А я хочу с тобой поговорить.
— Утром. — Кларисса решила сбежать как можно раньше. — Где ты держишь журналы?
Перед тем как заснуть, она собиралась еще раз представить себе собственное имя напечатанным на обложке. Трудовой энтузиазм — новое, непривычное ощущение.
— Ahora! Немедленно. Сядь.
— Ну, ма-ама.
— Sienta se.
Кларисса демонстративно повиновалась. Действо заняло у нее целую вечность, не меньше, чем агония второстепенного героя дрянного ужастика.
— Дочь моя. Ты, как бы это правильно сказать… в полном дерьме.
Кларисса закрыла было глаза, теперь они сами собой распахнулись:
— Что ты сказала?
— Дочь моя.
— Нет, дальше.
— Ты в дерьме.
— Ладно, тогда я, Кларисса Реджина Альперт, ухожу. — Она поднялась и направилась к двери.
— И куда ты собралась? Тебе ведь некуда идти, помнешь?
— Поеду к друзьям. Мне все равно. — Но Клариссе было не все равно. Друзья сейчас спят, и никто даже не подумает в такое время открыть ей дверь.
Кроме Дженнифер, конечно, но у нее уродские собаки. Кларисса терпеть не могла уродских собак.
— Лучше сядь.
Кларисса со вздохом вернулась на место.
— Я это говорю ради твоего же блага. Ты в дерьме. И должна из него выбраться.
— Как ты можешь такое говорить, я твоя дочь!
— Потому и могу. Потому что ты мне небезразлична. Ты должна взять себя в руки. Возможно, мне придется устроиться на работу. Я подыскиваю место в детском отделе «Гэпа», тогда у меня будет там скидка.
— Мама, перестань.
— Твой отец сядет за решетку.
Кларисса успела позабыть (слава богу, черт возьми!) о будущем, которое ожидало ее отца. Ни с того ни с сего ей подумалось: «А как же он в тюрьме будет красить волосы?»
— Ты уже не ребенок. Ты скоро станешь матерью, и у тебя есть муж. Пора повзрослеть.
— Я и так взрослая. Мне двадцать восемь лет, помнишь?
— Будет тридцать два в ноябре.
— В водительских правах написано — двадцать восемь, и в паспорте написано — двадцать восемь.
— А моя вагина, прошу прощения, говорит — тридцать один. Ладно, если не хочешь возвращаться к Аарону, тебе нужна работа. Я не собираюсь содержать тебя и ребенка. О малыше я, конечно, позабочусь. Но не о его матери.
Ну, это уж слишком!
— Эй! Я первая была твоим ребенком!
— О том и речь. Ты должна вернуться к Аарону и помириться с ним. Другого выхода нет.
— Очень даже есть. Я пойду работать.
— Чё? — Мать решила, что ослышалась.
— Я подумываю устроиться на должность внештатного корреспондента, — сообщила Кларисса.
— Это что еще такое?
— Ты разве не знаешь, чем занимается внештатный корреспондент? — В глубине души Кларисса надеялась, что мать ей об этом расскажет. — Ну, это такая важная должность в журнале. Для меня, по-моему, в самый раз. Но я пока не готова принимать никаких долгосрочных обязательств.
— Кларисса. — Мать вздохнула. — Мне кажется, я была для тебя не самой хорошей матерью. Я говорю об этом только потому, что желаю добра твоему ребенку. Я хочу, чтобы ты разобралась в себе, и тогда ты сможешь полюбить малыша всем сердцем.
— Хочешь сказать, что меня ты не любила всем сердцем? Ничего себе новость! Да еще в два часа ночи. И это моя мать!
— Кларисса, сейчас тебе нужен муж, а не работа. — Мать издала чисто материнский вздох, встала и направилась к двери, всем своим видом красноречиво демонстрируя: «Черт бы тебя побрал!»
Кларисса еще долго сидела в темноте, перемалывая материнские слова в пыль, а затем дала себе слово, что назавтра же найдет работу. Она докажет матери, на что способна. Она докажет, что ей никто не нужен — ни отец, ни мать, ни муж. Сама в состоянии прекрасно о себе позаботиться. Кларисса шмыгнула носом, и тут же решила: ладно, пусть будет не завтра, а до конца недели. Не стоит уж очень перенапрягаться.
В туалете рядом со спальней зашумела вода. Кларисса сосчитала до десяти, вода зашумела опять. И тогда, закрыв глаза, она представила себе, как мать кружится, кружится в синих водах унитаза, пока не исчезает в канализационной трубе.
Воодушевленная такой картиной, Кларисса поднялась с дивана и принялась пролистывать журналы, аккуратной горкой сложенные под кофейным столиком. В каждом из них под списком редакции она писала свое имя во всех мыслимых вариациях, пока наконец усталость не сломила ее и она не заснула прямо над июльским номером «Эль».
Вместе с утром пришел понедельник — насколько могла судить Кларисса, самое лучшее время, чтобы начать поиски работы. Кажется, ей говорили, что понедельник — первый день рабочей недели.
Она что-то пожевала, не садясь за стол, прямо у холодильника, допила остатки мангового сока, выругалась, когда желудок опять взялся за свою аэробику (а теперь — полунельсон с двойным прогибом и оборотом!), и попыталась утихомирить его чем-то напоминающим еду. Желудок разбудил Клариссу (с эффективностью барабанного боя над ухом) в шесть утра, и, следуя его призывам, она вслепую, натыкаясь на стены, пробралась в кухню, где плиту, кажется, не включали с той поры, как отец ушел из этого дома.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!