Красавица - Рене Ахдие

Однако мать-настоятельница была права. Что хорошего в том, чтобы ссориться с пожилой женщиной? Анабель и Уиль ям погибли не из-за матери-настоятельницы.

Они погибли из-за нее.

Селина моргнула, смахивая с ресниц капли дождя. Приказывая своим плечам расслабиться.

– Да, Mère Supérieure. – Она сглотнула, понимая, что трясется и что в висках у нее стучит. – Я прошу прощения за свое поведение. Это не повторится.

Мать-настоятельница кивнула.

– Вам нужно что-либо на данный момент? Могу ли я вам как-то помочь?

Селина покачала головой.

С губ монахини сорвался тяжелый вздох.

– Если вы передумаете, сегодня или когда-либо в будущем, не сомневайтесь и обратитесь ко мне. Я здесь, чтобы помогать вам. – Она сделала паузу, держа взгляд Селины, угрюмо изучая ее. – Следующие несколько дней будут нелегкими, дитя мое.

Селина кивнула, уже понимая, что мать-настоятельница скажет дальше.

– Многие мои сестры хотели поговорить со мной за последний час, – тихо продолжала мать-настоятельница. – И мы пришли к выводу, что, вероятно, настало время подыскать вам другое жилье.

Селина продолжала кивать.

Мать-настоятельница снова протянула руку. На этот раз она взяла Селину за ладонь, бережно и тепло, несмотря на холодный дождь.

– Я уже приступила к делу. Мы не станем выгонять вас на улицу, и вам необязательно покидать нас сегодня же. Просто вам больше небезопасно находиться здесь. – Она сделала паузу. – Пожалуйста, знайте, что мы вовсе не хотим так с вами поступать. Однако мы пришли к выводу, что это лучшее решение. Во благо всех, кто остается среди наших стен.

– Семя, готовое прорасти, может погубить целый сад, – повторила Селина с горечью в голосе.

Снова вздохнув, мать-настоятельница кивнула. Сжала руку Селины. И отпустила.

Выпрямившись, Селина встретила взгляд монахини, окаймленный морщинками.

– Спасибо, что дали мне шанс начать жизнь в новом мире, Mère Supérieure. Я… не знаю, что бы со мной стало, если бы не этот шанс.

– Конечно, моя дорогая. Да пребудет с вами Бог. Да будет ваша жизнь щедра и наполнена смыслом. – С этими словами, после мимолетных колебаний, мать-настоятельница развернулась в сторону монастыря, ее крест колыхался в такт ее движениям, а запах ланолина и лечебного масла следовал за ней по пятам.

Селина стояла под дождем какое-то время, Пиппа ждала рядом, молча стирая со щек слезы тыльной стороной ладони. Это было тщетное занятие, потому что дождь вскоре усилился, и огромные капли застучали по железным поручням и побежали по коже.

Пиппа сняла шаль со своих плеч и накинула на Селину.

– Ты дрожишь.

– Разве? – Голова Селины гудела все сильнее. Она коснулась своего виска и нащупала шишку на том месте, где ударилась головой об пол, когда убийца швырнул ее в сторону.

– Завтра я расспрошу остальных девушек в женской организации, – продолжила Пиппа. – Может, мать Фобоса знает место, куда ты можешь пойти.

– Спасибо, – пробормотала Селина, – но лодка в Тартар переполнена. – Последние слова она вымолвила вполголоса. «Я титан, в конце концов», – добавила она про себя.

– Прости, я не расслышала, дорогая. – Бесконечное терпение звучало в голосе Пиппы.

– Я сказала: спасибо, но я разберусь с этим делом сама, – Селина едва удержалась, чтобы не стиснуть зубы, понимая, что неправильно будет выплескивать свои эмоции на подругу.

Пиппа нахмурилась, выдавая собственное негодование.

– Тебе необязательно делать все в одиночку, Селина. Ты не виновата в том, что какой-то сумасшедший решил преследовать тех, кто близок к тебе. Как не твоя вина и то, что тебя попросили покинуть монастырь.

– Даже если бы мать-настоятельница не попросила меня уйти, я бы ушла по собственной воле. Мне небезопасно оставаться здесь. Будет лучше… если я никогда больше не покажусь поблизости.

– Понимаю. – Пиппа моргнула под дождем, ее взгляд подозрительно блеснул. Затем она вытерла рукавом свой подбородок. И снова набралась уверенности с широкой улыбкой.

– Ну, быть может, мы сможем найти комнату вдвоем. Разве это будет не чудесно? Мне всегда нравился район Марини.

От ее слов кровь застыла в жилах у Селины. Захотелось броситься бежать как можно скорее. Нельзя позволять Пиппе следовать за собой! Из всех людей Пиппа должна держаться от Селины как можно дальше. Находиться рядом с Селиной Руссо значит обменяться поцелуем с самой смертью.

И она даже представить не могла, что будет делать, если что-то случится с Пиппой из-за нее.

Справа со скрипом медленно отворилась монастырская дверь. Два усталых офицера показались оттуда, а между ними огромный тюк, завернутый в льняную ткань. В середине ткань уже пропиталась кровью, и из-за дождя пятно начало разрастаться быстрее, его края становились бледно-розовыми. Селина молча наблюдала, как офицеры направляются к открытой телеге, ожидающей у дороги, пока несут тело.

Руки Уильяма безжизненно болтались по сторонам, одна все еще изогнута в неестественной позе. Они виляли, как мертвые рыбы, когда офицеры подняли изломанное тело и погрузили в телегу. Слезы выступили на глазах у Селины.

Всего два дня назад Уильям подарил Арджуну саженец из монастырского сада, чтобы тот напоминал индусу о родном доме. Сделал доброе дело, ничего не требуя взамен.

Теперь он мертв, и последним, что он видел перед смертью, было лицо убийцы.

Слезы потекли по щекам Селины, она больше была не в силах сдерживать их в себе.

Она ни разу не плакала после той жуткой ночи в ателье. Ее разум запретил это делать. Она не плакала, когда поняла, что ее жизни во Франции настал конец. В первую ночь на борту «Арамиса» она слышала бесчисленные причитания молодых девушек и все равно не проронила ни слезинки. Она не плакала, даже когда погибла Анабель.

Почему же при виде изуродованного тела Уильяма слезы брызнули из ее глаз? Может, барьер внутри ее наконец рухнул. Или, может, это всего лишь одна трещина среди многих в ней.

«Всего превыше: верен будь себе». Убийца процитировал Шекспира, как будто видел Селину насквозь до самой ее души.

Чувство вины ожило в ее теле, обжигая, точно кислота, и растекаясь в каждую клеточку. Желчь угрожала подступить к горлу. Селина была причиной, по которой добрый старик и юная девушка убиты.

Нет, она не станет причиной еще чьей-либо смерти. Никогда.

Не думая и не колеблясь, пока слезы все еще бегут ручьем, Селина сложила руки и начала идти.

– Селина? – окликнула ее Пиппа.

Селина проигнорировала ее и ускорила шаг. Свернула в лимонную рощу, осторожно обходя деревья, периодически замирая в тени и надеясь, что Пиппа упустит ее из вида. Остановившись под ниспадающими ветками, Селина глубоко вдохнула сладкий аромат цитрусов, который смешивался с запахом металла и мха, выросшего под ранними весенними дождями. Убеждая себя, что у нее достаточно сил, чтобы сделать то, что следует.