Невинность на спор - Любовь Попова

Парень сколько угодно может говорить девушке, что он любит ее такой, какая она есть. Но пока он этого не докажет силой своих рук и выносливостью тела, ее комплексы будут мешать чувствовать себя красивой.

А с Марком я красивая. Даже фотки, сделанные по случаю грязного угара это доказывают.

Я зажмуриваюсь, чтобы это было все было правдой. Хочу, чтобы все происходило на самом деле. Чтобы я открыла глаза, а Марк лежал рядом. Все такой же матерщинник. Пошлый. Грубый. Невоспитанный. Мой. Мой Марк.

Но его не было.

И лишь примятая подушка свидетельствовала о наличие его в моем мире. Или это все очередная фантазия.

Эту главу слушаем под

В руки мне падай / Elvira T.

— Мы не сон, — слышу до трепета родной голос и подрываюсь. Сажусь на кровати прикрывая обнаженную грудь покрывалом.

Марк, прислонившись к косяку, держит два кофе и бумажный пакет из булочной. Марк… Здесь. Не исчез, а просто решил сделать приятно.

Есть не хочется. Живот все еще крутит от произошедшего. Не говоря уже о том, как внутри все горит и тянет. Но все это меркнет перед видом Марка в утренней заре. Перед его ухмылкой, перед жадным взглядом, которым он замечает мои выглянувшие ступни. До сих пор стыдно от того, как он брал пальчики ног в рот. Облизывал.

— Мы не сон, — повторяю я облизывая пересохшие губы.

Марк приближается и подает мне стаканчик, откладывая пакет на тумбу возле кровати. Не одной мне не хочется есть.

Мы как два дурака, чокаемся стаканчиками для кофе. И только потом вспоминаю, что скорее всего опоздали на зачет. Ищу глазами телефон, но вокруг только вещи Марка. Да и те, немногочисленные.

Теперь я могу рассмотреть его спальню.

Пара постеров с девушками, стол с ноутбуком, шкаф, забитый футболками и джинсами. И вдруг… гитара.

Серьезно?

— Ты играешь? — поднимаю глаза и вздрагиваю. Он все еще смотрит на меня.

— Играл, — кивает и ухмыляется уголком рта. – Мы с братом часто таким способом девушек кадрили.

— Могу себе представить.

Замечаю часы на его запястье. Тяну к себе. Десять. Проспали две первые пары, но это того стоило. Чтобы не случилось дальше, это все того стоило.

Даже смерть стоит пережитых за эту ночь эмоций.

— Что за выражение лица? – проводит он по моей щеке, разнося по телу армию мурашек.

— Не хочу отсюда выходить.

— Та же хрень, — как-то нервно смеется он и тянет мою простынь, открывая себе уже стоячие соски. Пьет кофе и лениво касается их кончиками пальцев. Изысканная пытка, которую не хочу прекращать. Не хочу останавливаться.

– Остаться бы здесь, трахаться, рубиться в игры, жрать, спать. Сейчас шел и думал, что неплохо бы какой-нибудь карантин объявили. Всемирный.

Вот это фантазии.

— Готов пожертвовать сотнями жизней, ради лени?

Марк пожимает плечами.

Дурак.

— Ради возможности никогда тебя не отпускать. Да.

— А я никуда не уйду, Марк.

Он смотрит внимательно. Серьезно. Отбирает стаканчик и резко валит меня на кровать. Секунду, двери рассматривает лицо и резким ударом языка заставляет раздвинуть губы.

Целует так отчаянно, что сводит мышцы, а потом в ухо шепчет и на горло пальцами давит.

— Запомни эти слова, Малышева. Потому что ими ты себе приговор подписала. Ты даже можешь уйти, но все равно вернешься. Я сделаю ради этого все. Скажи, что любишь меня, — требует он так жадно, словно ребенок, вцепившийся в мать.

— Люблю, люблю, люблю, — задыхаюсь от счастья, смешанного со острым страхом. Так страшно мне не было никогда. Словно на краю. Марк сзади и держит. Руками, поступками, эмоциями. А внизу обрыв и море. Бушующее над острыми пиками скал. Если уронит, мне не выжить.

— И всегда будешь любить?

— Буду Марк. Я всегда буду тебя любить.

Кофе и булочки забыты.

Завтракали мы друг другом, еще пол часа, за которые больше не сказали ни слова, зато ни разу не прервали тактильного контакта.

Зато стремительно кружась в урагане вожделения и страсти ни разу не прервали контакта глаз. Пока танцевали, пока двигались в одном каком-то безумно-опасном ритме, словно обреченные на вечную одержимость друг другом.

И целовались, так сладко, так до щемящей сердце боли, влажно.

И трахались. Трахались. Ни слова. Ни звука. Только тишина утра и наше сбившееся дыхание, приведшее к моему оргазму, который накатил неожиданным выстрелом. Пронзил тело и выскочил из горла с оглушающим криком.

Правда потом это сказалось на походке, которой я шла к его машине, спустя пятнадцать минут. А он только посмеивался.

— Затраханная и счастливая?

— Замолчи. Подумают еще, что меня целый полк солдат насиловал. А по моей глупой улыбке скажут, что мне это понравилось, — открываю двери и сажусь в машину. Быстро рассматриваю себя в зеркале и хочется биться головой о стену. Попытка расчесать волосы пальцем не удалась.

— Тайные фантазии, Булочка? Надеюсь я смог заменить весь полк? — садится Марк следом и заводит двигатель. Он урчит почти так же, как урчал хозяин, кончая снова.

— Превзойти, но к зачету мы так и не подготовились.

— Ты и так все знаешь.

— И ты знаешь.

— Считаешь информация передается с телесными жидкостями? — выруливает он с парковки, а я закатываю глаза. Ровно в этот момент звонит телефон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— О, — смотрит он на экран притормаживая. Мягко улыбается. – Мама звонит. Наверное, носом невестку чует.

Почему-то эти слова вызывают приятное тепло в груди. Я думаю о своей матери и беру телефон. Неожиданно вижу ее сообщение: «Нам надо поговорить». И еще несколько странных. От Паши «Бери трубку». От отца: «Даша, где ты?» И кучу новых друзей в социальных сетях. Причем большинство мужского пола.

Это странно, учитывая, что раньше мой телефон такой популярностью не пользовался.