Ее королевское высочество - Даниэла Стил

Они посетили Дворец дожей, а затем зашли в церковь Санта-Мария деи Мираколи, где Кристиана помолилась о чуде для них. Это было единственное, что могло им теперь помочь.

Последний вечер они провели в небольшом ресторанчике на берегу одного из каналов. Они ели, держась за руки и слушая серенаду, которую исполнял для них молодой итальянец, аккомпанируя себе на мандолине. В отель они вернулись на гондоле и постояли снаружи, глядя друг на друга в лунном свете. Каждое мгновение последних трех дней навсегда запечатлелось в их памяти.

— Мы должны быть сильными, Крики, — сказал Паркер. — Я всегда буду с тобой, где бы ты ни была. Если ты когда-нибудь в этом усомнишься, взгляни на свое гильотинное кольцо. И помни, что в один прекрасный день мы будем вместе.

Кристиана не сомневалась в искренности Паркера, но для его же блага надеялась, что когда-нибудь он женится, будет иметь детей и проживет счастливую жизнь. Для нее такой путь был заказан. Ей не нужен никто, кроме Паркера, ни сейчас, ни в будущем.

— Я буду любить тебя до конца своих дней, — сказала она, вложив в эти слова всю свою душу.

Взявшись за руки, они медленно вошли в отель. Это была их последняя ночь. Вернувшись в номер, они занялись любовью, а потом, набросив халаты, долго стояли на балконе, глядя на залитую лунным сиянием Венецию.

— Спасибо, что приехал сюда, — сказала Кристиана, благодарно взглянув на Паркера.

Тот покачал головой, заключив ее в объятия.

— Не говори так. Ради тебя я готов поехать на другой конец света. В любой момент, когда ты захочешь увидеть меня, только позвони, и я примчусь.

Они договорились поддерживать связь по электронной почте. Кристиана не могла представить себе жизни без общения с Паркером, даже если они не смогут встречаться. И еще она пообещала звонить ему время от времени. Ей необходимо было слышать его голос. Отец мог запретить им видеться, но он не мог запретить им любить друг друга. Такое было под силу разве что времени. А пока они пылко любили друг друга.

На этот раз обошлось без папарацци. Никто их не видел, никто не задавал вопросов. Макс и Сэм оставили их вдвоем и неплохо проводили время, изучая достопримечательности Венеции. Когда они проплывали под мостом Вздохов, Сэм поддразнил Макса, рассказав о старинной легенде. Тот спросил, когда его пристрелить: сейчас или позже? Впрочем, они заметно погрустнели, увидев выражение лица Кристианы, когда вся четверка отправилась в аэропорт. Прибыв на место, телохранители деликатно отошли в сторону, чтобы дать влюбленным попрощаться.

— Я люблю тебя, — сказал Паркер, крепко сжав Кристиану в объятиях. — Не забывай о своем гильотинном кольце и о том, что оно значит. Я готов умереть за тебя, Крики. Кто знает, что может случиться в жизни? Возможно, твои молитвы будут услышаны.

— Я очень на это рассчитываю, — вздохнула Кристиана, не в силах расстаться с ним. Ее самолет вылетал первым, и Макс с Сэмом всерьез опасались, что им придется оттаскивать ее силой. — Я позвоню тебе, когда приеду домой.

— Я буду ждать, когда бы ты ни позвонила.

Они поцеловались в последний раз, и Кристиана зашагала к самолету, чувствуя себя так, словно у нее вырвали сердце. Подойдя к трапу, она повернулась и помахала Паркеру рукой. Затем коснулась своего сердца и протянула к нему руку. Паркер кивнул, не отрывая от Кристианы взгляда, пока она не исчезла в самолете.

Во время перелета из Венеции в Цюрих Кристиана хранила молчание, поглядывая на кольцо с изумрудными сердечками и поглаживая его пальцами. Макс и Сэмюел, заметив это, гадали, не поженились ли они в Венеции. Впрочем, это было маловероятно. Но кольцо, по всей видимости, имело для нее какое-то особое значение. Когда они вышли из самолета в Цюрихе, Кристиана тепло поблагодарила их за то, что они сопровождали ее в Венецию. Она казалась печальной и какой-то отстраненной, словно ее душа осталась с Паркером, а домой вернулась одна лишь оболочка, что, в сущности, так и было.

Два часа спустя они прибыли в Вадуц. Кристиана не спешила попасть домой. После трех волшебных дней в Венеции жизнь в Вадуце более чем когда-либо представлялась ей тюрьмой. Воистину лучше взойти на эшафот, чем обречь себя на пожизненное служение долгу и отцу, который лишил ее всякой надежды на счастье. Это было для Кристианы чрезмерной платой за то, кем она была и кем не хотела быть.

Когда они подъехали, Чарлз с радостным лаем бросился навстречу. Кристиана потрепала его по загривку и вошла во дворец. Пес последовал за ней наверх, в ее апартаменты. Как ей сообщили, отец еще не вернулся, но его ждали во второй половине дня.

По пути к себе Кристиана зашла к Сильвии. Та не стала задавать вопросов, не желая показаться любопытной, и протянула Кристиане список мероприятий на следующий день. Там не было ничего нового, все обещало быть скучным и утомительным, как всегда.

— Полагаю, вы еще не смотрели новости, — осторожно сказала Сильвия. Кристиана покачала головой. Сильвия заметила на ее пальце изумрудное колечко, но воздержалась от комментариев. — Ваш отец поразил всех, произнеся историческую речь на конференции ООН.

Кристиана молча ждала продолжения, и у Сильвии возникло то же ощущение, что и у Макса с Сэмом: будто тело Кристианы вернулось, но ее самой здесь нет. Она двигалась машинально, как робот, казалось, она и была роботом. Ее сердце и душа летели в Бостон вместе с Паркером.

— Какую речь? — наконец спросила Кристиана, но без особого интереса.

Работая на отца, она хорошо разбиралась в международной политике и принципах, которых придерживалась ее страна. Конференция в Париже имела большое значение для взаимоотношений с арабским миром.

— Он внес очень серьезное предложение, способное устранить ряд противоречий. Это вызвало целую дискуссию в прессе. Все известные политики и главы государств сочли нужным высказаться по этому поводу. Конечно, нашлись и критики, но большая часть откликов носит хвалебный характер. Один из секретарей вашего отца сказал мне, что на сегодня у него назначены четыре интервью. По общему убеждению, он проявил настоящее мужество, сказав именно то, что нужно было сказать. Думаю, никто от него этого не ожидал.

В других обстоятельствах Кристиана гордилась бы своим отцом. Но сейчас она была настолько подавлена, что ей было все равно.

Вечером во дворце должен был состояться официальный обед, и Кристиана впервые после месячного перерыва согласилась принять в нем участие. Это была та жизнь, на которую она обрекла себя и ради которой отказалась от Паркера. Подобно отцу, она выполняла свой долг. Это было все, что ей оставалось.

Уединившись в спальне, она сама распаковала свои вещи и постояла перед фотографиями, расставленными на комоде. С одной из них на нее смотрела смеющаяся Фиона. Глаза ее восторженно сияли, на губах играла широкая улыбка. Здесь были фотографии и других сотрудников медицинского центра в Синейфи, но этим снимком Кристиана особенно дорожила. Именно такой она хотела помнить Фиону: счастливой и беззаботной. Рядом стояла фотография Паркера. Одетый в шорты, кроссовки и ковбойскую шляпу, которую он носил в лагере, Паркер смотрел прямо на нее. Она долго всматривалась в его фотографию, затем перевела взгляд на колечко, сверкавшее у нее на пальце.