Отягощенные злом. Нет пути назад - Александр Афанасьев

Мы выехали на Садовое, до Николаевского было совсем немного – и тут я понял, что совершаю немалую ошибку. Есть куда лучший способ совершить путешествие из Петербурга в Москву, чем поездом, на который надо покупать билет, да и на входе на вокзал – автоматические камеры. Зададут поиск с распознаванием и… приехали.

– Что-то я передумал, братец…

– Передумали, господин хороший?

– А отвези-ка ты меня туда, где машину можно купить. Хорошую и недорого. Знаешь такие места?

– Как не знать, господин хороший. Этим и живем.

– Вот и поехали. А подскажешь, к кому обратиться – еще хуцпу малую получишь. Только езжай не торопясь.

Обращусь я, конечно, совсем к другому, не к тому, что скажет шофер. Но если шофера задержат и он расскажет про меня, он расскажет и про то, кого он мне рекомендовал. Задержат его, начнут допрашивать, а люди, торгующие хорошими машинами незадорого, не имеют обыкновения откровенничать с полицией. Полицейские подумают, что означенный господин врет, и начнут выбивать из него правду… и потратят немало времени, прежде чем поймут, что это ложный след. А я отыграю еще немного времени. День-два. Но счет наверняка идет на дни, если не на часы…

Дорогу Санкт-Петербург – Москва, дорогу между двумя столицами страны воспел еще А. Н. Радищев, за свое сочинение, профинансированное британцами, приговоренный к смертной казни, но потом помилованный, а при англофиле Александре Первом даже снова призванном ко власти. Уже потом по этой железной дороге, первой железной дороге в России любил кататься и Николай Некрасов, еще один поэт и радетель за благо народное, по совместительству карточный шулер и почти миллионщик. Была у Николая Александровича такая страстишка – в карты поиграть, да, несомненно, с прибылью. Всякие страстишки бывают у людей…

Сейчас дорога Санкт-Петербург – Москва представляла собой десятиполосную бетонную трассу, по пять отличных полос в каждую сторону. Дорога была забита транспортом, хотя на крайней полосе разрешалось гнать на всю железку, то есть без ограничения скорости. Приземистые суперкары со свистом проскакивали мимо, обходя нас, как стоячих, и исчезали на горизонте. А мы так не поедем. Мы аккуратненько поедем. По дороге подумаем. Человек – существо мыслящее. Я дополню: ЖИВОЙ человек – существо мыслящее.

Прикинем, что к чему.

Кордава покончил с собой. Покончил с собой совершенно диким способом, бросившись в шахту лифта. Почему он это сделал?

Нет, не так.

Почему Кордава в это ввязался? На чем они его взяли?

Нет, снова не так.

Когда все это началось и с чего?

И еще вопрос. Какое отношение, по мнению Кордавы, к этому имел я? Спросить нельзя – он уже мертв. А понять надо.

Ответ на крайний вопрос – из трех – прост. Что-то началось в Тегеране. Возможно, до меня. Возможно, еще при мне. Тогда все шили на живую нитку, хватали людей, которые могли работать, – и бросали в работу, которые могли воевать, – и бросали в бой. Самая главная битва, которую мы вели, – битва со временем, нам все не хватало двадцати четырех часов. Я тогда вполне что-то мог пропустить и подпустить к делам кого-то, кого не стоило подпускать. Тогда любой адекватный, вменяемый русский человек был нужен, и директором завода можно было стать, просто сказав «да, согласен», при этом понимая, что тебя запросто могут убить. Веселые тогда были деньки, веселые…

Второй вопрос из трех. Как они к нему подкатились. На чем взяли?

Чем больше я это обдумываю, тем больше мне приходит в голову очень неприятная схема вербовки. Работа под чужим флагом.

Представьте себе, господа: сидите вы в Берлине, в кафе на Унтер-ден-Линден, флиртуете с очаровательными немецкими фроляйн и не замечаете, как флирт заходит слишком далеко. Слишком далеко, учитывая, например, тот факт, что вы генеральный конструктор нового поколения истребителей и ударных беспилотников. А наутро неприметный господин показывает вам непристойные фото и угрожает, что завтра вся страна сможет смотреть ваши подвиги в Интернете. И говорит, что фирма «Мессершмидт-Бельков-Блом» была бы рада ознакомиться с русскими наработками по последним моделям радаров с АФАР (активной фазовой адаптивной решеткой). Или двигателями тягой по восемнадцать тонн с поворотными соплами. В конце концов, это всего лишь бизнес, верно? А русские слишком много хотят за лицензию, мы лучше вам заплатим. Наконец, это чисто коммерческое дело, неужели вы думаете, уважаемый, что Россия и Германия будут когда-либо воевать? Вы тоже украли у нас наработки по закритическим профилям, надо и честь знать. А если вы будете нам полезны, мы вас на работу в Германию пригласим. И вот бедняга инженер принимает деньги и выдает информацию, успокаивая себя тем, что все-таки продает технологии дружественной стране и в чисто коммерческих целях. А потом выясняется, что в качестве непотребных дев использовались парижские проститутки, и использовал их агент британской разведки высокого класса. Который забыл представиться. И получается, что это уже не чисто коммерческое дело, а сотрудничество с главным противником. Примерно поняли, что есть «работа под чужим флагом»?

В данном случае могло быть так: кто-то подошел к Кордаве в Тегеране и сказал, что есть некая работа. И представился как человек, говорящий от моего имени. И сказал, что эта работа совершенно секретного характера, настолько секретного, что я, как человек, облеченный публичной властью, не могу отдавать такие приказы и даже вынужден буду их отрицать, дойди дело до огласки. Но эта работа важна и должна быть сделана, потому что делается во имя и в интересах России. Как говорят англичане, только джентльмены способны делать такую грязную работу.

Поверит этому генерал контрразведки, прошедший Висленский край, где много всякого было? Еще бы не поверить, вот как раз он-то и поверит. Согласится ли? Ну, судя по всему, согласился.

Что было потом? Понял ли, что его завербовали под чужим флагом? Наверное, понял, иначе я слишком хорошо думал о Несторе Пантелеймоновиче. Но к этому времени – наверняка его солидно втянули в это дело, и он не мог из него выйти. Либо судебное преследование, либо и вовсе вперед ногами. В Персии это просто, и объяснение имеется железное – террористы. Кто еще может убить начальника контрразведки, как не террористы?

Что еще? Наверняка в какой-то момент ему сказали, что я тоже действую не от своего имени. И назвали имя Ксении Александровны. Правильно, я же договорился с Николаем, испортил себе карьеру и в опале отъехал в Штаты. Рано или поздно у такого человека, как Кордава, должен был появиться вопрос: а что теперь? И кто теперь? Простым ответом генерала контрразведки было не удовлетворить. Тогда к нему подвели Толстого, который и объяснил: все в порядке, князь Воронцов теперь работает на другом направлении, не надо переживать. Теперь ответственным за все будет другой человек, вот этот.

Кто?