Витки. Черный Трон - Фред Томас Саберхаген

Куча стала больше и потеряла свой блеск, стала серой и развалилась.

Грисуолд взревел, Элисон — тоже. Но никто из них не выстрелил.

Энни повторила свои слова очень тихо, но отчетливо. От трепета, возникшего, как эхо, содрогнулся огонь свечей и факелов.

— По, — сказала она снова, — умер, — и раздался треск над нашими головами. Потом отовсюду на нас посыпалась пыль.

Все подняли глаза кверху. Раздались звуки грохота и треска.

«В конце этого предложения я задумался и на мгновение прервался, так как мне показалось (хотя тут же я решил, что мое больное воображение обмануло меня), что из самого удаленного уголка здания донеслось едва различимое ухом эхо, или что-то очень похожее на эхо, вызванное звуком треска и грохота, который сэр Ланселот так точно описал. Это было, вне сомнений, простое совпадение, которое привлекло мое внимание, так как среди стука оконных рам и обычного набора шумов все усиливающейся грозы звук, сам по себе, не имел решительно ничего, что могло бы заинтересовать или обеспокоить меня. Я продолжал свой рассказ…»

Потом словно тяжелые удары обрушились на стены, за ними последовал скрежет. Все помещение, казалось, ходило ходуном, и еще несколько брусков выпало из серой кучи. Элисон, быстро озираясь по сторонам, стал отступать к лестнице. Еще мгновение, и трио напротив него сделало то же самое. Потом донесся грохот, похожий на гром.

— По умер, — раздался шепот, заполнивший все пространство подвала.

«И Итэлред поднял свой меч и ударил дракона по голове. Голова упала перед ним и испустила дух с таким ужасающим и резким шипением, к тому же очень пронзительным, что Итэлред вынужден был закрыть уши руками, от жуткого звука, подобного которому он никогда не слышал.»

«На этом месте я опять внезапно прервался, теперь уже с чувством величайшего изумления, так как не могло быть сомнений, что в этом случае я действительно слышал (хотя с какой стороны он доносился, невозможно было определить) низкий и очевидно удаленный, но неприятный, продолжительный и совершенно необычный звук, не то вопль, не то скрип, — точное соответствие которого жило в моем воображении как невероятный крик дракона, описанный романистом.»

Тяжелая каменная масса обрушилась на лестницу, загородив нам выход. Сначала некоторые из воинов завопили. Побросав оружие, они бросились вперед в поисках выхода. Энни подняла руки вверх и раскачивала ими из стороны в сторону. Как будто из сочувствия, все сооружение делало то же самое. Сверху раздался ужасный треск, и в нескольких местах потолок обрушился.

Некоторые, придавленные обломками, кричали в агонии. Теперь, казалось, набежавший ветер оплакивал По, слов не было; откуда-то до меня донесся запах дыма…

У нее были серые глаза, темные растрепанные волосы ниспадали на лоб. Изящные руки с длинными пальцами. Голубая юбка и белая блузка были выпачканы в песке, подол юбки намок. Ее полные губы дрожали, когда она переводила взгляд с него на песочный замок и снова на него, но в глазах не было слез.

— Извини, — повторил он.

Она повернулась к нему спиной. Еще мгновение, и она выставила вперед босую ногу. Еще одна стена упала, еще одна башня рухнула.

— Не надо! — крикнул он, поднимаясь, чтобы остановить ее. — Прекрати! Пожалуйста, не надо!

— Нет! — сказала она, продвигаясь вперед, круша башни. — Нет.

Он схватил ее за плечо, но она вырвалась, продолжая пинать замок и наступать на него ногами.

Я схватил ее за плечо. Эта проклятая крыша вся начала обрушиваться, вместе с балками, камнями, деревяшками, огонь проник внутрь.

— Энни! Останови это! — закричал я.

Она, казалось, даже не осознавала, что я был здесь. Я услышал, как где-то высоко над нами рухнула стена. Я почувствовал, что через минуту вся эта архитектурная роскошь окажется здесь в подвале рядом с нами.

— Энни!

Она причитала, а земля ходила у нас под ногами. Я зажал ей рот и подхватил ее, когда она стала падать. Потом я воззвал к тем защитным силам, которые были мне даны еще там, в Испании, перед тем, как я вошел в Толедо.

— Лиги!

Я увидел ее, возникшую из света, когда поднял Энни на руки.

— Я жду, — сказала она.

— Это половина моего пути. Прошу, подождите меня на середине.

Серебряный коридор выстрелил вперед, чтобы соединиться с себе подобным. Когда я шел по нему к тому месту, где ждала леди, я услышал за спиной неровный шум, похожий на звук тысячи струн.

Я продолжал идти.

Через несколько месяцев, к своему величайшему удивлению, я узнал, что был упомянут в последней воле и завещании Сибрайта Элисона и получил от него небольшое содержание и имение, известное как коттедж Ландора, где мы живем вместе с Энни, в то время как я работаю над сборником этих воспоминаний.

Наши друзья, среди них Дик Петерс, время от времени навещают нас. Никто из нас не забыл Эдгара Алана По, который осиротил своим уходом два мира. Мы бы очень хотели, чтобы он мог разделить с нами великолепие этого места, похожего на парк, где по обеим сторонам фиалки, тюльпаны, маки, гиацинты и туберозы разбросаны меж высоких деревьев среди обрамленных лилиями прудов и лужаек.

А бывает, что мы открываем другую дверь, вдали от этого приятного жилища, выходя на туманное побережье, где плещется теплое, как кровь, море и проходят темные тени. Не один раз в полночь мы устремлялись оттуда к невиданным и странным мирам, которые мы не смогли бы открыть для себя, если бы наш дорогой брат не прошел этот путь.

Злыми духами отмечен

Одинокий мой маршрут

В земли, где на черном троне

Призрак-Ночь вершит свой суд.

Но достигнув цели зыбкой,

Не обрел я постоянства…

Край другой зовет в тумане,

Вне времен и вне пространства.

Из «Dream-Land» Эдгара Алана По