«Священные войны» Византии - Алексей Величко

Его личные характеристики невероятно высоко оценивались современниками, увидевшими после многих веков отчаянной обороны от варваров и утраты территорий в Римской империи настоящее Вселенское государство и вершину человеческой культуры. Пожалуй, никогда ранее ни один Римский самодержец не получал такого вотума доверия со стороны варварских вождей и племен, тянувшихся к римской цивилизации и считавших за счастье быть ее союзниками и вассалами. И успех христианского миссионерства в эти десятилетия в значительной степени связан с именем св. Юстиниана.

Замечательно, что в летописях времен царствования св. Юстиниана Великого содержатся неоднократные упоминания того, как варварские вожди один за другим обращались с просьбой к императору стать их восприемником от святой купели. Так, уже в первый год самостоятельного царствования василевса к нему обратился царь герулов Гретис, принявший христианство, а вместе с ним его 12 родственников и все знатные лица племени. В этом же году царь боспорских гуннов Гордас сделался христианином и союзником императора. Вернувшись в свое племя, варвар уничтожил всех языческих истуканов, которым поклонялись его соплеменники. И хотя вскоре те убили своего царя-христианина, но в конце концов на Боспоре воцарился мир и спокойствие[375].

Иверийский царь Саманорс также прибыл в Константинополь вместе с женой и вельможами и просил мира у императора, желая стать его верным союзником и другом[376]. Аксумский царь Адад в 543 г. направил к св. Юстиниану послов, которые просили дать им епископа и клириков, чтобы те научили их христианской вере. Им был выделен благочестивый муж, 62‑летний девственник, и вскоре вся страна аксумитов стала православной[377].

Вожди варварских племен обращались к царю как высшему третейскому судье, когда между ними происходили территориальные споры. У него же варвары просили разрешения поставиться на царство. Его дружбой гордились и дорожили, а военная помощь римлян оказывалась решающей силой, определявшей успех того или иного племени в варварских междоусобных баталиях. Очевидно, такие события были бы немыслимы без, во-первых, доверия варваров императору, как главе Вселенской Империи, и, во-вторых, без высокой оценки его личного благочестия.

Иногда встречающиеся ссылки на коварство императора, как его природные качества души, можно опустить как бездоказательные и искусственные. Любая государственная политика содержит в себе известную степень целесообразности, а потому не всегда корреспондируется с нормами морали – в этом отношении святой царь не открыл ничего нового. Но он никогда не был «железным канцлером», для которого цель являлась самодостаточным фактором, и император никогда не собирался делать этот принцип в своей деятельности довлеющим.

Как известно, главным противником святого императора являлась Римская курия (хотя и далеко не «поголовно»), которая с восторгом встретила «Тайную историю» Прокопия, изданную в XVII в. Николло Аламанни. При помощи этого грязного пасквиля, в подлинности которого сомневались уже тогда, они попытались обвинить св. Юстиниана в неправославии. Однако на защиту памяти василевса горой встали юристы, для которых законодательство св. Юстиниана имело невероятный авторитет. Они справедливо назвали «Тайную историю» «Ватиканской отравой», заказным политическим памфлетом[378].

Невероятно высоко оценивая статус царя, св. Юстиниан в жизни был скромным человеком, крайне щепетильным и строгим по отношению к себе в вопросах морали. Обстоятельства организации и проведения V Вселенского Собора показывают, что в навязанных царю условиях демонстрации папских амбиций и прямого предательства со стороны понтифика св. Юстиниан был на высоте положения. Он отразил атаки Рима на свои царственные прерогативы и в то же время не дал ни малейшего повода упрекнуть себя в жестком администрировании при проведении собственной религиозной политики. По сравнению с индифферентизмом Запада в отношении целостности Римской империи, полного пренебрежения судьбой многих восточных провинций и Поместных Церквей, император показал себя государственником и защитником интересов Кафолической Церкви в несоизмеримо высшей степени, чем некоторые апостолики.

Один из исследователей назвал внешнюю политику св. Юстиниана «блестящей» по замыслу и результатам, и такая оценка является объективной и обоснованной. Как бы ни казались кому-то тщетными его надежды на реставрацию Римской империи в прежнем виде, но при отдельных неудачах успехи в этом отношении просто поразительны. В конце его царствования размеры территории государства выросли почти вдвое.

Часть бывших римских территорий (Галлия, Испания, Западная Африка и даже Прованс) оказались недоступными. Но у варваров были отвоеваны Далмация, Италия, Восточная Африка, Юго-Восточная Испания и острова западного бассейна Средиземноморья: Сицилия, Корсика, Сардиния, Балеарские острова. Средиземное море вновь стало «Римской лужей». А император, как и древние цезари, именовался Африканским, Вандальским, Алеманским, Готским, Германским и Франкским царем.

Можно сколько угодно долго дискутировать на тему ошибочности имперской внешней политики св. Юстиниана. Но при этом нужно учитывать, что Римский государь жил и смотрел на мир глазами своего времени, мыслил современными ему категориями, зачастую уже просто недоступными для нас, и соблюдал тот нравственный закон, который жил в его груди. Вселенная вмещалась для него в рамках той территории, которую некогда его доблестные предки присоединили к Риму в оборонительных и наступательных войнах.

Это была территория цивилизации, облагороженная римским правом и светом учения Христа. За ее пределами лежали другие, дикие земли, еще требующие своих святых сподвижников и должные влиться в состав Римской империи. Впрочем, это было делом будущего. Но отдать сейчас мраку и безверию то, что ранее принадлежало Церкви-Империи, ни один разумный и полный силами император не мог физически – это было бы в их понимании актом предательства Христа, забвением своих обязанностей перед Богом и человечеством. Не только св. Юстиниан, но и другие Византийские цари, имевшие необходимый запас сил, неизменно вели войны за восстановление Римской цивилизации и защиты тех людей, которых некогда Рим взял под свою защиту и с кем делился своей величайшей культурой. Другое дело, что результаты внешней политики св. Юстиниана на фоне иных, более поздних попыток – беспрецедентны.

Оценивая военные походы императора, нельзя не отметить, что все враги, покоренные им и прекратившие свое существование как исторические персонажи, являлись сильнейшими народами своего времени. Почти не прекращавшаяся на протяжении всего царствования война с Персией также была не «загородной прогулкой». Персия и до св. Юстиниана, и позднее была и оставалась могущественной державой. Достаточно сказать, что всего через 60 лет после смерти святого императора персы поставили под сомнение само существование Римской империи. Лишь с великим трудом Византия перехватила стратегическую инициативу, а потом сломила сопротивление многовекового врага. Безусловно, было бы нелепо ожидать, что при масштабных и многолетних военных действиях, происходящих в царствование св. Юстиниана, удача всегда будет сопутствовать византийцам. Но, как правило, побеждали они, наглядно демонстрируя старый римский принцип: Рим может проиграть сражение, но не проигрывает войн.