Заговор Высокомерных - Елена Тюрина

Нужный адрес она нашла без особого труда. Но чем ближе подъезжала к дому, тем острее становилось ее волнение. Что она скажет этим людям? Как они примут ее? Она даже не знала, отдали им уже тело Оливье для погребения, или нет. Хотя, скорее всего, отдали, ведь со дня смерти кондитера прошло почти три месяца…

О своем визите молодая женщина, как человек, привыкший к соблюдению делового этикета, предупредила заранее. Но говорить по телефону ей пришлось ни с кем-либо из представителей семейства, а с управляющим. Он-то и встретил Дарью у ворот небольшого, утопающего в сочной весенней зелени домика.

Ничего примечательного в этом немолодом мужчине Лисневская не обнаружила. Тот лишь вежливо провел ее в гостиную и представил какой-то пожилой даме, сидевшей в кресле-качалке. На вид женщине можно было дать лет восемьдесят. Неужели это и есть тетушка Андрея Волговского? Дарья поздоровалась на английском. Ее плащ и берет куда-то унесли и предложили присесть на диван, обтянутый светло желтым жаккардом. В этом доме все было светлым. В интерьере преобладали белый и разные оттенки желтого, бежевого, горчичного. Яркими пятнами выделялись картины и букеты цветов, которые, кажется, были расставлены во всех комнатах и даже на широкой открытой террасе.

Под внимательным взглядом Марии Волговской-Равель Дарья села. Она чувствовала себя немного скованно, не зная, с чего начать. Отметила, что очень рада встрече и уже собиралась, было, сообщить о цели своего визита, как пожилая женщина заговорила на чистейшем русском, который когда-либо звучал от Москвы до Владивостока – четко, размеренно, приятным мягким голосом. Дарья впервые слышала настолько изысканную, интеллигентную русскую речь и такой правильный выговор без малейшей примеси акцента. Как же, родившись и всю жизнь проведя во Франции, эта женщина может говорить по-русски лучше, чем многие русские?

– Здравствуйте, Дашенька, я очень рада видеть вас в нашем доме. Жаль, что моя дочь не имеет возможности полюбоваться столь очаровательным потомком графа Волговского. Люси сейчас нет в стране. Она переводчик, поэтому часто бывает в отъездах.

Дарья решила, что Люси – это и есть тетка Оливье, а вот эта женщина, должно быть, его бабушка.

– Не ожидала встретить во Франции человека, который так хорошо говорит по-русски, но при этом не является российским туристом, – заметила Лисневская.

Им принесли ароматный черный чай и булочки с корицей. Сама Мария Волговская не поднималась с кресла.

– Мой дед, граф Волговский, нас жестко муштровал, заставляя дома между собой говорить исключительно на русском, – отметила хозяйка. – Как вы, наверное, уже поняли, я – одна из дочерей Вольдемара Волговского – единственного сына графа Алексея.

Даша отметила про себя, что та назвала младшего отпрыска графа единственным. Но ведь была еще старшая дочь Ксения – ее прабабка. Видимо, ее здесь не считали родней.

Удивительно благородная внешность Марии Волговской-Равель говорила о том, что в молодости та была настоящей красавицей. И сейчас, подчеркнутые сединой, ее правильные черты приобрели некое величие, а синие глаза лучились теплотой и жизнью.

– Теперь понятно, почему Оливье, то есть Андрей, так хорошо владел русским языком, – заметила Лисневская.

Хозяйка невнятно покачала головой. После традиционных расспросов о том, как добралась, сетований на погоду и политику, у Дарьи, наконец, появилась возможность и самой поспрашивать о том, что ее интересовало.

– Расскажите, пожалуйста, о графе. Каким он был?

Мария Владимировна не спеша поставила чашку на блюдце.

– Дело в том, что я родилась всего за пять лет до его кончины, поэтому знала деда не так хорошо, как мои старшие сестры. Но поскольку из всех них сегодня в живых осталась лишь я, то мне одной и выпала честь нести память о нем потомкам. Я буду рассказывать не столько о дедушке, сколько обо всей нашей семье, а вы потом спросите, о чем хотели бы узнать подробнее.

Дарья согласно кивнула и приготовилась слушать.

– По характеру дед запомнился мне очень добрым, домашним, семейным человеком. У него был один сын Вольдемар и десятеро внуков – четыре мальчика и шесть девочек. К сожалению, многие из них умерли еще в раннем детстве. На семейных праздниках за столом всегда собиралась многочисленная родня. Даже после смерти дедушки эта традиция никуда не делась. Резкие перемены произошли после Второй мировой войны. Мы потеряли друг друга – кто-то уехал, кто-то погиб на фронте или в тылу. В результате из всех потомков графа осталась я, мои сын и дочь. Сын Михаил, или Мишель, – отец Андрюшеньки. Не знаю, говорил ли он вам, но родители его трагически погибли во время отдыха в горах. Их так и не нашли. Лавина…

Дарья об этом знала, Оливье действительно рассказывал ей много чего о своих близких.

– Дед очень хотел, чтобы его внуки занимались наукой. Я стала математиком, преподавала в Сорбонне. Дети по моему пути не пошли, сын посвятил себя бизнесу, а дочь стала переводчиком. Что касается внуков, Андрей с детства тянулся к кулинарии, любил готовить и еще рисовать, поэтому его выбор профессии никого не удивил. Он стал не просто кондитером, но и своего рода художником, ведь его потрясающие торты – настоящие произведения искусства! Второй мой внук, сын дочери Николаша, занимается более приземленным делом – он юрист. Кстати, с минуты на минуту он должен меня навестить. Так что я вас с ним познакомлю. Я очень хочу восстановить наши семейные традиции. В первую очередь – общение всех родственников друг с другом. Мне жаль, что ваша матушка не смогла приехать к нам. В жизни семья и родные люди – это самое главное. Когда-то я считала иначе, но на склоне лет пришла именно к такому выводу. Жизнь тяжела и непредсказуема, иногда случаются непредвиденные обстоятельства, которые надо уметь улаживать, погашать, и не создавать из них большие проблемы. По-моему, это очень важно. Бывает, что кто-то из семьи живет лучше, кто-то хуже. Но надо всегда собираться за одним столом. Мы много лет следовали этой традиции, несмотря на все ссоры и передряги. Еще одной традицией было играть на фортепиано. Это помогало сплотить семью, сделать ее крепче. Для того чтобы родственные отношения были добрыми, нужно поддерживать друг друга и, если есть возможность, помогать, ведь семья – это та опора, без которой человек не может жить.

Дарья слушала и с грустью думала о том, что ее семье в этом доме места не было. Скорее всего, имя Николетты здесь если и произносили, то с презрением. Да и Александра вряд ли жаловали, ведь он стал на сторону красных. Но почему никто никогда не стремился разыскать ее прабабушку Ксению? Она же была родной дочерью графа Волговского, единственной сестрой Вольдемара Алексеевича. Спрашивать об этом Дарья не собиралась. А Мария Владимировна явно не планировала касаться в своем рассказе столь неприятной темы. Только вот эти ее рассуждения о семье выглядели, как попытка извиниться за прошлое, оправдать деда.

Кроме цветов в вазах, комнаты украшало множество ярких фиалок в горшочках на окнах.

– Я очень люблю цветы! – поделилась хозяйка, заметив, что Дарья рассматривает букет на столе. – Особенно камелии и фиалки. Летом мой сад пестрит красками и благоухает самыми разными ароматами. Вы, наверное, обратили внимание, что вокруг дома много кустарников и клумб?