Два дня в апреле - Роушин Мини

Она собирает волосы в охапку и заталкивает их в капюшон свитера. Идёт дальше. Прохожих в этот утренний час немного, и никто не обращает на неё внимания. Холодный ветер дует в лицо, и Уна невольно ускоряет свой шаг. Проверяет время по мобильнику. Всё в порядке! У Дафнии уже начался рабочий день.

Пришла эсэмэска. Она достаёт телефон из кармана. Так и есть! Послание от Кьяры. «Где ты?»

Уна без долгих раздумий отбивает ответ. «Заболела. Прихватило живот».

Ей неприятно, что приходится лгать. Но сказать правду она пока не может даже Кьяре. Потом, когда она разберётся со всем этим.

«Вау! Тогда с днём рождения тебя! Надеюсь, всё о’кей?»

«Да! До завтра!»

Она продолжает свой путь, потирая руки от холода. Эта дорога знакома ей до мельчайших подробностей. Пожалуй, она могла бы пройти её и с закрытыми глазами. Ведь столько лет она каждую пятницу ездила этим маршрутом на велосипеде.

«Ты приезжай ко мне в магазин после школы, — предложил ей как-то раз отец, когда она еще только-только начинала осваивать компьютер. — Домашнее задание сможешь сделать, сидя за компьютером в моей подсобке. А потом, когда я закрою магазин, мы вместе поедем домой». Так она и поступила! И вздохнула с облегчением при мысли о том, что начальные классы уже позади. Они так ей надоели! Каждый день после обеда за ней в школу являлась Мо и увозила к себе на автобусе. А после работы к ним заезжал папа и забирал её домой уже на своём велике. Уроки делались прямо на кухне Мо, за небольшим кухонным столом. На кухне почему-то всегда так противно пахло капустой. Когда Уна немного повзрослела, ей разрешили самостоятельно добираться до школы на велосипеде, а потом она ехала на работу к папе, и вечером они вместе возвращались домой.

Ничего в этом распорядке не изменилось и к концу учебного года, когда папа женился на Дафнии и та переехала к ним. Поначалу Дафния предложила ей свои услуги. «Я могу подвозить тебя до школы по утрам. Мне как раз по пути. Твой велосипед положим в багажник. И ты сможешь прямо после школы ехать к отцу в его магазин». Но Уна не захотела ломать привычный ход вещей. К тому же ей нравилось ездить по утрам на велосипеде в школу. Это так бодрило! Даже дождь её не пугал. На этот случай у неё имелась вся необходимая экипировка.

Однако по мере взросления визиты к отцу уже не стали казаться Уне такими уж притягательными. Утром она по-прежнему рулила на своём велосипеде в школу, а вот после уроков появились и другие увлечения. Чаще всего она вместе с Кьярой и другими подружками отправлялась шататься по городу. Зато по воскресеньям они с отцом в обязательном порядке совершали свой традиционный велопробег. Только она и папа! К счастью, Дафния не была поклонницей велоспорта. А потому это было то время, которое они с Финном проводили наедине.

Но сейчас всё изменилось. За весь год Уна ни разу не села на велосипед. Она даже близко не подошла к нему. Не смогла себя пересилить. Теперь по утрам в школу её отвозит Дафния, а её любимый велик пылится и ржавеет в гараже. Точно так же, как томится в магазине оставленный отцом в тот роковой день его собственный велосипед. Оба велосипеда одномоментно превратились в совершенно бесполезный хлам. Хотя Уна всё ещё никак не может решиться окончательно расстаться со своим великом.

Трагическая гибель отца повлекла за собой и некоторые иные перемены в её жизни, о которых никто из близких даже не подозревает. Дафния и Мо полагают, что после школы она тусуется с Кьярой и другими подружками. Ошибаются! Они обе очень сильно ошибаются.

Спустя пару недель после похорон Уна, еще не пришедшая в себя после пережитой трагедии, не способная пока осознать всю тяжесть своей потери, начала поиски ключей от магазина. На это ушло время. Ведь ей пришлось обшарить буквально весь дом; благо Дафния днями торчала на работе. Но она нашла ключи в конце концов! Они лежали на полке в платяном шкафу, который стоял в спальне отца и Дафнии. Кто-то предусмотрительно запихал их в самый дальний угол. Уна взяла ключи, сделала с них дубликаты, а потом так же тихонько вернула оригиналы на прежнее место.

После чего стала каждый день после окончания школьных занятий наведываться в магазин отца. Она пробиралась туда, словно шпион какой, крадучись и петляя, выбирая самый извилистый и окольный путь, чтобы — не дай бог! — не столкнуться случайно с Сином, чей магазинчик расположен рядом, по соседству. Соблюдая максимальную осторожность, открывала магазин с чёрного хода и устраивалась в подсобке, где когда-то делала свои уроки. В магазине всегда стоит страшная холодина. Вот и сегодня Уна даже не рискует снять с себя куртку.

Какое-то время она пытается сосредоточиться на домашнем задании, воображая, что ничего в её жизни за минувший год не изменилось. Папа жив и сейчас находится в торговом зале. Обслуживает покупателей, продаёт им велосипеды, защитные шлемы, насосы для подкачки шин, всяческие приспособления и инструменты для ликвидации проколов. Всё, как обычно! Всё, как всегда… Вот сейчас распахнётся дверь, ведущая в подсобку, папа появится на пороге и скажет ей, что скоро они закрываются. Потом он запрёт на ключ все двери, и они вместе тронутся в обратный путь, домой, каждый — на своём велосипеде. Ну, быть может, сделают короткую остановку, чтобы поболтать пару минут с Сином. Тот вечно маячит в дверях своей лавки, когда у него нет посетителей.

Собственные фантазии позволяют на какое-то время забыться и почти поверить в то, что это правда. Она снова склоняется над учебниками в безмолвной тишине. Но нельзя же дурачить себя до бесконечности! Одно утешение… Всякий раз, когда она переступает порог магазина, то почти физически ощущает присутствие в нём отца. Кажется, он вот здесь, рядом, за стенкой. Но стоит ей собрать свои вещи и заглянуть в торговый зал, и иллюзия моментально рушится. Темно, пусто, и его нигде нет.

Как здесь стало неуютно! Всё вокруг чужое… Везде и на всём лежит толстый слой пыли, верный признак запустения и заброшенности. А ведь у отца прилавок всегда сверкал чистотой. А сейчас и он уныло пыльный, и кассовый аппарат тоже, и несколько рядов новеньких велосипедов, так и не дождавшихся своих покупателей. С полок свисают густые плети паутины. Никто больше не потревожит пауков, никто не помешает им заниматься своим ткачеством. Атмосфера всеобщего запустения усиливается и от того, что все окна закрыты ставнями. Но Уна не рискует открывать их, дабы не быть замеченной.

Да, в ужасное местечко превратился любимый папин магазин за минувший год. Словно сошёл со страниц какого-нибудь романа. Такое чувство, что еще немного — и откуда-то из темноты возникнет зловещая мисс Хэвишем в своём пожелтевшем от времени подвенечном платье из романа Чарльза Диккенса «Большие надежды». Или согбенная фигура ужасного скряги дядюшки Скруджа, уже готового наброситься на свою любимую постную овсянку. Но самое ужасное — ни Дафния, ни Мо ни капельки не интересуются папиным магазином. Такое впечатление, что они забыли даже думать о нём. А может, они уже и о папе забыли?

Для Уны сама мысль о том, что в один прекрасный день магазин могут продать и он уплывёт в чьи-то чужие руки, нестерпима. Страшно даже представить себе, что сюда придут незнакомые люди и возьмутся всё переделывать на собственный лад. Вот тогда здесь уж точно не останется ничего, что напоминало бы об отце. Они сотрут память о нём, как стирают мел с классной доски.