Дитя урагана - Катарина Сусанна Причард

Да скажите мне спасибо, что я не позволил вам свалять дурака и отказаться от денег.

Я и вправду поблагодарила Маргаритку, как мы его звали. Он был прекрасным, добрым человеком и вполне понимал мое отношение к журналистике как к трамплину для прыжка на простор самостоятельного литературного творчества.

Когда он сказал, что не знает, кем меня заменить, я предложила Мэйзи Максуэлл; именно Мэйзи и вела с таким умением после меня женскую страничку «Геральда».

Очень быстро я обнаружила, что не могу заработать на жизнь, став свободной художницей и сочиняя рассказы и очерки для австралийских журналов и газет. Во время короткого моего отдыха в Сиднее я услыхала от одного журналиста-американца о щедрых гонорарах и большом спросе на рассказы в Соединенных Штатах. И вот, вооружившись его рекомендациями, с целым грузом своих произведений я пустилась в плавание через Тихий океан с намерением нанести лишь мимолетный визит Америке и вернуться домой если не богачкой, то хотя бы запродав несколько рассказов с надеждой увидеть их опубликованными.

Когда пароход встал на однодневную стоянку в Суве, с берега повеяло чем-то странно знакомым — теплотой и сухостью воздуха, запахами водорослей, копры, туземных циновок и деревьев гуава.

В задумчивости я шла вдоль длинной набережной, потом по городу, словно в душе моей сохранились какие-то воспоминания о них, и мне захотелось отыскать место, где находилась редакция «Фиджи таймс» в то время, когда там работал отец. С намерением навести справки я зашла в большое запущенное здание. Никого не было видно. Дом казался необитаемым. Я заглянула в несколько пустых комнат. И пока я стояла в одной из них, растерянно осматриваясь, откуда-то из внутренних помещений появился человек.

Я объяснила, что ищу.

— Да ведь вы стоите на том самом месте, где сидел ваш отец, когда здесь помещалась редакция «Фиджи таймс», — сказал он. — Сейчас она переехала. Я Гриффитс, сын владельца газеты.

Мистер Гриффитс пригласил меня в свой дом на скате холма и представил жене, а затем позвал и кое-кого из старых друзей отца.

— А, дочка Тома Причарда! — восклицали они, заходя в комнату, и, увидев меня, потом час, а то и два оставались на веранде, с которой открывался красивый вид на гавань.

Они вспоминали отца и давние времена, говорили о переменах, которые с тех пор произошли в людях и повсюду, о разных проблемах прошлого и настоящего. Кое-кто из этих старых друзей помнил Na luve ni Cava. Одна женщина, миссис Бачкоу, сказала, что очень любила эту девочку, и на память приколола к моему платью брошь с крупной фиджийской жемчужиной. В общем вечер прошел восхитительно. Островитяне были необычайно добры к незнакомой девице, неожиданно явившейся к ним, добры оттого только, что она родилась в этих местах и была дочерью Тома Причарда.

После дня экскурсий по Гонолулу мы отплыли, все увешанные гирляндами из тропических цветов, которые я с сожалением заставила себя бросить в голубые воды Тихого океана как дань морским божествам, и повернули к северу, вдоль западных берегов Америки, где попали в полосу тумана.

Многие пассажиры сошли на берег в Виктории, опасаясь столкновения на оживленной Ванкуверской линии. Но когда туман рассеялся и стал виден извилистый, похожий на фьорд вход в Ванкуверскую гавань, я порадовалась. Обрывистые склоны в темном одеяний лесов круто спускались к воде; клены в жарком блеске осеннего золота отражались в узком глубоком заливе, и над всем этим, прорезая ясную голубизну неба, поднимались одетые снегом, величественные пики Канадских гор.

28

Ванкувер, окруженный лесами, взволновал меня новизной впечатлений: он словно сошел со страниц Джека Лондона. Главную улицу, казалось, заполонили герои его романов — трапперы[39], золотоискатели с Аляски и лесорубы. Огни магазинов и ресторанов сверкали в утренней мгле. По реке шли плоты, сплавщики занимались своим опасным трудом, с севера дул холодный ветер, насыщенный запахом сырой древесины. Процветающий город щеголял новыми белыми зданиями, а между ними смиренно жались к земле старые, деревянные домишки — напоминание о поселке пионеров и о том, чем он обязан лесной промышленности.

К сожалению, я не могла лучше узнать город — на следующий вечер у меня был заказан билет на поезд в Нью-Йорк. Времени хватило только на поездку в горы по ту сторону гавани, где находилась индейская резервация.

Шофер машины, ожидавший у парома, лихо помчал нас по изгибам узкой дороги, поднимающейся в горы. Попутчиков у меня оказалось всего двое — девушка, сидевшая рядом с шофером, да дородная пожилая женщина на заднем сиденье возле меня. Она поминутно ахала и громко ругала шофера за то, что тот, не боясь риска, несся вверх и вниз по крутым дорогам на бешеной скорости.

— Он безумно влюблен в ту девушку, что сидит рядом, — сообщила она мне, — а она недавно вышла за другого. После ее свадьбы это у них первое свидание, и, судя по всему, ему наплевать, доберемся мы живыми до места или нет.

Страшновато было глядеть в бездну у края дороги и представлять, куда может занести нас один неверный поворот руля. Но водитель не обращал внимания на ужас моей соседки и ее угрозы пожаловаться на него. Ему словно доставляло удовольствие ее испуганное аханье и мольбы девушки, сидевшей рядом с ним. Так он и гнал сломя голову, пока не высадил нас у бревенчатой гостиницы, приютившейся в тени снежного пика. К тому времени стемнело и я изрядно промерзла, но в холле гостиницы жарко пылали в камине толстые бревна, языки пламени слабо отсвечивали на полированном дереве стен, и еловые ветки в больших кувшинах распространяли смолистый аромат. Сюда приятно было войти с холода, после автомобильной тряски, и встретить приветливую чету хозяев, которые от всей души старались устроить поудобнее нежданную постоялицу.

После горячего ужина, кофе и разговоров у камина я рассчитывала, что буду спать крепко. Но за окном, подобно пику Юнгфрау, поднималась в звездное небо снежная вершина, и я не могла оторвать от нее глаз. Не знаю, что тому виной — разреженный ли воздух или таинственность и красота гор, но заснуть мне удалось только под утро.

На следующий день я с огорчением узнала, что индейцы очень не любят допускать в резервацию посетителей. Уже случались всякие неприятные инциденты, и меня об этом предупредили. Когда я собралась погулять, постояльцы посоветовали мне не заходить слишком далеко в лес. Но, судя по всему, я все-таки вторглась в резервацию. Двое вполне кротких на вид молодых людей в европейском