Война чудовищ - Роман Афанасьев

Отдышавшись, Ронэлорэн сделал вторую попытку. На этот раз он вел себя осторожнее – потихоньку поднял голову с подушки и, стараясь не делать резких движений, сел на кровати.

Крохотная комната с единственным окном была пуста. Вторая кровать, на которую вчера уложили Сигмона, пустовала. И не просто пустовала – она оказалась прибрана и заправлена, по-армейски чисто и аккуратно. Зато на грубом столе красовалась тарелка с колбасой и два кувшина.

Алхимик осторожно встал, добрался до стола и взял один из кувшинов. Почуяв знакомый запах, он издал стон облегчения и припал к целительному пиву. Не отрываясь, он выпил его до дна, вытер рот, вздохнул и лишь потом выругался в полный голос.

Сигмон ушел. Рон еще вчера заподозрил, что этим и кончится. Конечно, тан не согласился бы на предложение начальника стражи – никогда. Но алхимик надеялся, что хотя бы на этот раз друг его не бросит. Вчера вечером он даже пытался напоить Сигмона, чтобы тот хотя бы на день задержался в Ташаме. Но совершенно забыл, что вместе с новой шкурой Ла Тойя обзавелся и редкой устойчивостью к хмельному. И вот он снова исчез.

Допивая второй кувшин, Рон пытался утешить себя предположением, что тан просто проснулся пораньше и вышел по делам. Но получалось плохо. Беспокойная душа позвала Сигмона в дорогу, и он ушел. И алхимик даже подозревал, куда именно отправился его друг. Но это его ничуть не радовало.

Прикончив кувшин, Рон встал и подошел к окну. Распахнув деревянные ставни, он подставил лицо солнечным лучам и зажмурился от удовольствия. После пива он почувствовал себя намного лучше. Снизу доносился хор пьяных голосов, пытавшихся исполнить старую балладу о солнечном доме. Получалось плохо, но алхимик был рад, что праздник еще продолжается. Он подумал, что, пожалуй, задержится в Ташаме на недельку, а может и на две. Как получится. Ведь теперь перед ним открыты двери любого кабака, а юные девы видят в нем благородного героя... Да и не столь юные вдовушки тоже.

Он все еще предавался сладостным мечтаниям, когда крохотный комочек перьев камнем упал на его плечо. Алхимик вскрикнул, дернулся и облегченно вздохнул – это оказался всего лишь воробей.

Птица раскрыла клюв и приветственно зачирикала прямо в ухо Рона. Тот поморщился.

– Нет, – сказал он. – Только не сейчас.

Воробей продолжал чирикать, и теперь это походило не на приветствие, а на отчаянную брань.

– Кыш! – Рон взмахнул рукой и согнал пернатого нахала с плеча.

Тот соскочил на подоконник, возмущенно чирикнул и улетел. Алхимик тяжело вздохнул. Он знал, что скоро его найдет другая птица – больше и сильнее, чем воробей. И к ее лапке будет привязана маленькая бумажка, исписанная знакомым почерком. Но Рон очень надеялся, что появится она тут не скоро. Хотя бы через недельку, а лучше через две.

С треском захлопнув ставни, расстроенный алхимик натянул штаны и спустился в зал таверны. Очень хотелось старого гернийского – и желательно сразу бочонок. И очень не хотелось снова таскаться по дорогам в поисках бродяги по имени Сигмона Ла Тойя.

Покидая Ташам, Сигмон готовился с боем прорываться через заставы упырей, прятаться днями и ночами, блуждать по лесу, врать, изворачиваться, бесшумно убивать, идти по трупам... Словом, делать все, чтобы только добраться до столицы вольного графства. Тан заранее составил план бегства из города: оседлал Ворона, собрал в дорогу сумки, позаботился о еде для себя и для скакуна. В ночь праздника ему оставалось лишь тихо выбраться из таверны, пока хмельной Ронэлорэн мирно сопел на кровати.

Выбраться незамеченным из города, что отдался празднику, оказалось проще простого. На это Сигмон и рассчитывал – пока над улицами Ташама витал хмельной дух вперемешку со слезами, никому не было дела до одинокого всадника. Все ожидания сбылись, план удался. Тан был готов к любым неприятностям. К чему он оказался не готов, так это к тому, что все его опасения развеются, как утренний туман.

На лесном тракте, ведущем в Дарелен, он не встретил ни единой живой души. Дорога была пуста, словно заброшенная охотничья тропа. Ему так и не встретилась новая армия кровососов, спешащая к границам Ривастана, – а этого Сигмон опасался больше всего – не наткнулся он и на пикет вампиров, патрулирующих дорогу к вольному графству. Да что там, ему не встретилось даже одинокого новообращенного, отбившегося от армии кровососов. Широкий тракт, соединявший два государства, был тих, пуст и безопасен.

Сигмон, нисколько не скрываясь, гнал коня по пустой дороге – чутье зверя заранее предупредило бы о любой опасности. Поначалу осторожничал: ехал только днем, а первую ночь провел на вершине дерева, высматривая в темноте подозрительные фигуры. Но, убедившись, что упырями в лесу и не пахнет, не выдержал и пустил Ворона галопом. Все его опасения оказались напрасными, а желание поскорее увидеть Арли жгло сердце каленым железом.

Арли. С этим именем он засыпал и с ним просыпался, пытаясь вынырнуть из очередного кошмара. Он знал, что она в Дарелене, чувствовал это каждой клеточкой своего измененного тела, каждой чешуйкой, каждым волоском. Она просто не могла быть в другом месте, и Сигмон удивлялся, как он раньше этого не замечал. Он не уставал корить себя за трусость – ведь если бы он отправился в Дарелен сразу, как только вышел в путь, то наверняка бы уже ее встретил. Но нет, он предпочел полгода бродить вдоль границы, гонясь за призраками, ловя досужие слухи и пытаясь увидеть Арли в любой подозрительной тени. Трусость всему виной, его собственная трусость – в этом Сигмон был уверен. Все это время он врал самому себе, не решаясь признать, что она вернулась домой и забыла его. Но сейчас, когда он увидел, как привычный мир рушится на глазах, тан понял: больше ждать нельзя, больше нет времени для сомнений и нерешительности. Он должен найти Арли до того, как разразится буря, грозящая стереть Ривастан с лица земли. Или сейчас, или никогда. Он поставил все на эту единственную карту и не собирался отступать. Ни за что.

План был предельно прост: Сигмон собирался открыто приехать в Дарелен и так же открыто добраться до столицы – Дара. В конце концов, он просто путешественник, не желающий ничего плохого жителям вольного графства. Потом он собирался проникнуть в замок и как следует пошарить в его подземельях. Сигмон был уверен: там он найдет и Риго и Арли. Это был самый опасный момент – если власть в графстве захватил один из старых родов, например Тасмат, вряд ли ему позволят открыто войти в двери замка. А пробраться незамеченным мимо стражи из Старших – это сложно даже для Сигмона Ла Тойя, Узника Дарелена. Но тан не собирался отступать. Он должен войти в замок, чего бы ему это ни стоило, найти в подземельях замка Риго и Арли, освободить их и увезти с собой. Наверно, в Ташам. А быть может, и дальше, к барону Нотхейму, в тихий край, до которого еще не скоро докатится война. Если, конечно, Риго согласится бросить свое графство и отправиться в изгнание. В этом Сигмон сомневался и подозревал, что виконт, ставший полтора года назад графом по праву наследования, постарается вернуть себе трон Дарелена. Но это мало занимало Сигмона, он хотел только одного: найти Арли и увезти ее подальше от этих мест, грозивших со дня на день превратиться в поле боя. Если Риго решит остаться – пусть остается. Быть может, ему удастся остановить это безумие.