Башня Крови - Михаил Павлович Игнатов

Я хмыкнул. Четыре раза? Как-то многовато измен за жизнь одного короля. Или сам король не отличался добрым нравом или даже тени-советники не сумели ему насоветовать хорошей жизни в королевстве. Что-то я не слышал, чтобы у нас в королевстве осуждали кого-то за измену последние лет... Последние лет... Последние лет столько, сколько я живу.

— Следующие поколения Оскуридо бережно передавали эту технику от отца к сыну и применяли её как высшую меру наказания своих врагов.

Да уж. Я даже передёрнул плечами. Задумать что-то против короля, провалиться и попасться, сидеть в темнице и знать, что теперь даже после смерти ты будешь служить тому, кого хотел предать. Но на самом деле это лишь красивые слова, в которые я облекаю свои фантазии.

Триста с лишним лет до войны, в которой убили Ребела. Разве это не золотое время королевств? Предки ещё с нами, они ещё верные братья и сестры, Ребел ещё не задумал предательства. Разве в то время королевства воевали? Разве в то время нашлось было хоть что-то, ради чего можно было предавать короля?

Или спустя столько сотен лет, зная историю только по летописям, всё прошлое кажется прекрасным и чистым?

Молак вот, свидетель тех дней, очень обыденно упоминает об измене королю. Триста лет и двадцать три изменника, наказанных лично королями Оскуридо? Один изменник в двадцать лет?

В поколение?

Я даже замедлил шаг от пришедшей в голову мысли. Как-то больше похоже на то, что каждый новый король или вошедший в возраст наследник испытывал себя, проверяя, под силу ли ему это жуткое умение отца, деда, прадеда, прапрадеда и прочее, добавляя нового слугу в свиту своих незримых теней.

Вздохнув, я оглянулся. Ну, да мне, далёкому их потомку, не стоит жаловаться. Больше это не меньше. Тридцать теней намного лучше семи. Мне сейчас не столько нужны хорошие советы, сколько незримые глаза и уши. Сколько раз меня уже выручало их число?

Ближе всех, как всегда, скользил Молак. И ему, бесплотному, как раз не мешало то, что его могут услышать. Пока что, их могу слышать только я. Хотя, кто знает, нет ли здесь какой лазейки? Есть же здесь, в Академии, комнаты, куда не могут попасть тени? Может, и в других местах отыщется что-то необычное. Например, пещера, где вместо эха можно услышать моих теней.

Молак, словно читал мои мысли.

— Господин, насчёт тех комнат, куда вас заперли, — я даже споткнулся, и впрямь заподозрив его в этом, но следующие его слова напомнили мне, что этот разговор он уже начинал, да только я не дал договорить. — Мы кое-что поняли по ним, вернее, кое-что подозреваем. Дело в том, что когда-то давно, очень давно, когда нас ещё не было, у Предков возникла необходимость в особой тюрьме, такой, что могла бы удержать любого идара, как бы он ни был силен.

Я уже привычно вдумывался в то, что говорил Молак, не имея возможности задавать ему вопросы, но желая получить ответов больше, чем имел. Речь, конечно же, о тех идарах, кого сейчас считают легендой. О Тальмах и Теургах, вернее даже, об их единстве до войны Предков, о тех, кто Ступил за предел.

Из слов Молака следует то, что даже они различались по силе. Кто-то был слабей, кто-то был сильней. Что же, это логично. Клинки тоже, вроде как, носят равный титул, но сколько есть историй, как они сходились в схватке и побеждал кто-то один.

А ещё из его слов следует, что даже Предкам была нужна тюрьма для кого-то. Хотя, каким безумцем нужно было быть, чтобы пойти против самих Предков?

От этой мысли я даже хмыкнул, заставив Молака замолчать и попытаться понять, что я хотел от него.

А что я хотел? Ничего. Я просто подумал, что сейчас для всех я такой безумец. Носитель проклятой крови Оскуридо и Ребела. Для всех я тот, кто идёт против воли Предков. Амания когда-то выжигала кровь Оскуридо из своего королевства и думаю, тем же самым занимались и все остальные Предки.

Расскажи кому сейчас, что со мной говорит сама Амания и радуется тому, что кровь Оскуридо уцелела, расскажи я кому, что она просит, чтобы я нашёл её и убил... Кто мне, вообще, поверит? Безумец какой-то, убить бы его поскорей нужно.

Я повёл рукой, намекая Молаку, что хватит уже молчать, башня близко. Он понятливо продолжил:

— Эту тюрьму создавали, по слухам, сразу три Предка. Ребел, Амания и Салир. Построена она была на границе королевств Аридо, Валио и Бокоро. Короли и наследники Валио никогда туда не ездили. Во всяком случае, с тех пор как мы начали своё служение. Но мы подозреваем, что тот странный камень, которым облицованы те комнаты, взят как раз оттуда. Ариосу и Калиосу удалось вспомнить пару разговоров, свидетелями которых они оказались сотни лет назад.

Я даже замедлил шаг, чтобы успеть услышать эту историю до того, как доберусь до своей башни. Интересно только, каким образом предкам Вира удалось доставить камень из такой дали. Пересечение этих границ лежит, Хранители знают, в скольки лигах от Скеро. Нужно пересечь Лано, затем проклятые и мёртвые земли Валио и только тогда доберёшься до границы Бокоро и Аридо. И это только путь туда. А ведь нужно добраться и обратно.

— В тех разговорах как раз упоминали, что та тюрьма пытает заключённых вечным льдом и высасывает жар души. А ещё говорили, что чем сильней тот, кто туда попал, тем стремительней он теряет жар души.

Сходится. Действительно, сходится. Я сильнейший из всего отряда девятнадцатой башни. Я уже идар, получивший дары. И пусть теперь меня начали брать стрелы, жар души всё ещё со мной. И я не заметил, чтобы его количество уменьшилось после второго посвящения.

Я пробормотал себе под нос:

— Значит, не о чем переживать. Это не смертельно.

Молак согласился:

— Да, господин. Хотя я не особо понимаю, чего в Академии этим добиваются.

В разговор вмешался Ирал, до этого плывший безмолвно, наполовину погрузившись в стену:

— В Кузне физическими нагрузками пытались заставить тела птенцов двинуться по пути, который они теперь называют путём меча. Здесь, наверняка, пытаются качнуть учеников в другую сторону, в сторону внешних техник. Тела теряют жар души, и кровь должна воспламенить ихор в жилах, чтобы восполнить его, а может, и увеличить его количество.

Молак кивнул:

— Да, звучит очень похоже на правду. И в этом есть