Статуя сексуальной свободы - Елена Логунова

Голос был такой приятный, что я заслушалась, не сразу вникла в суть сказанного и поощрительно протянула:

– Да-а-а?

– Тело опознаете?

– Тело?!

– Ишь, какой шустрый! Сразу к телу! – не без одобрения сказала мамуля, которая беззастенчиво подслушивала мои реплики. – А с родителями он сначала познакомиться не хочет?

В другое время я бы обязательно напомнила родительнице о печальной судьбе другой любопытной Варвары, но сейчас мне было не до воспитательной работы.

– Какое тело? Какой труп? При чем тут я? – испуганно забормотала я, невидяще глядя на мамулю, которая быстро перестала улыбаться.

– А вот мы и выясним, при чем тут вы, Индия Борисовна, – ответил незнакомец, и я вдруг поняла, что голос у него ничуть не приятный, а вовсе даже противный. Не бархатный баритон, а какой-то собачий лай…

Тут до меня дошло, что в трубке и впрямь слышна печальная собачья песня, и я спросила:

– А кто это гавкает?

– Гавкает? – неприятно удивилась мамуля. – На мою дочь?!

– Да тут бродячий пес, – незнакомец засмеялся, и его голос вновь показался мне вполне приятным для слуха. – Это он нашел труп и разбудил весь двор.

– Скажите, какой он?! – меня охватило радостное волнение.

– Лет пятидесяти—пятидесяти пяти, рост ниже среднего, лицо овальное, нос прямой, глаза светлые, борода седая, волосы длинные, тоже седые, одет в джинсы и куртку розового цвета.

– Я про пса спрашиваю! – перебила я, сообразив, что собеседник добросовестно описывает мне внешность покойного.

– Пес? Лет пяти, наверное, ростом мне по колено, морда вытянутая, уши длинные, шкура коричневая с белым, – заметно менее уверенно перечислил незнакомец приметы собаки.

– Барклай! – во весь голос крикнула я.

– Гау! – бухнуло в трубке.

– Товарищ милиционер, миленький, где вы его нашли?!

– Во дворе по улице Пятницкой, восемнадцать…

– Никуда не уходите! – заволновалась я, протягивая руку к вешалке с одеждой и заталкивая ногу в ботинок. – И его никуда не отпускайте! Я сейчас! Я через минуту буду! Смотрите, чтобы он не убежал!

– Куда же он убежит, мертвый?!

– И после этого некоторые говорят, будто я высасываю сюжеты из пальца! – тихонько фыркнула мамуля.

– Ма, позвони Денису! – крикнула я, уже убегая. – Скажи, Барклай нашелся! Он во дворе на Пятницкой, восемнадцать!

Служивый человек капитан Кулебякин уже ехал на работу в главк, но получил мамулино сообщение и поменял курс. На четырех колесах он прибыл на место раньше, чем я на своих двоих, так что встречи любящего хозяина с его питомцем я не видела. Когда я прибежала, блудный пес уже сидел взаперти в машине, елозя передними лапами по дверце и расплющивая нос о стекло. Денис тем временем общался с коллегами, и особой радости на его физиономии я не заметила.

– Индия Борисовна Кузнецова, – чопорно представил он. – Моя будущая супруга.

Я вовремя вспомнила свой вещий сон и последующие тяжкие раздумья на тему «Или– или» и не стала торопиться с опровержением этого смелого заявления.

– Индия Борисовна, вам знаком этот персонаж? – узнаваемым бархатным голосом спросил невзрачный лысоватый дядя, под локоток увлекая меня к белой «Газели», припаркованной на обочине.

Собственно, двора как такового на Пятницкой, восемнадцать, не имелось. Пятиэтажка с таким номером вытянулась вдоль улицы с довольно оживленным движением. Тротуаров тоже не было, их заменяли грязные обочины.

Белая «Газель» встала между двумя обширными лужами. Снаружи машина выглядела как типичная маршрутка, но внутри была приспособлена для перевозки тихих лежачих граждан, герметично упакованных в пластиковые мешки. Мне дали взглянуть на пассажира, и я вспомнила, что видела этого дедулю в группе активных потрошителей гастрономовской помойки. Разумеется, я не знала имени покойного, зато мне не составило труда объяснить, как к нему попала моя визитная карточка. Очень просто: вместе с джинсами! Штаны, розовая куртка, клетчатый шарфик – все эти предметы одежды еще недавно принадлежали мне самой. Дедок с головы до ног экипировался с моего барского плеча! Я тихо порадовалась, что не использовала для сооружения собачьих ловушек свое нижнее белье. У патологоанатома и без того работа тяжелая, к чему ему лишнее потрясение – мертвый бомж в кружевных стрингах!

Недоразумение прояснилось, и меня отпустили с миром. Денис вызвался подвезти меня до дома. Я сочла, что это не великая жертва, и раздумала сообщать милому о своей почти полной готовности выйти за него замуж.

– Надеюсь, на мне эти вещи сидели лучше? – с беспокойством спросила я Дениса, оглянувшись на маршрутку, увозящую мертвое тело.

– Никакого сравнения! – заверил меня милый. – Тебя любой нормальный мужик за километр разглядит, даже если ты в пыльную дерюжку завернешься, а этот бедолага и в розовой куртке с фоном сливался. Похоже, водитель его до последнего момента не видел, раз даже не пытался сбросить скорость.

По этому пункту у меня было свое мнение, но я предпочла оставить его при себе. Подумала, что на данном этапе будет правильнее не делиться информацией с Денисом, а выжать какие-нибудь полезные сведения из него.

– Кстати, о трупах, – проводив взглядом обогнавшую нас «Газель», сказала я. – Есть что-нибудь новенькое по делу Петрачковой?

– Знаешь, что такое – тайна следствия? – покосился на меня Денис.

– Знаешь, что такое – благодарность? – задала я встречный вопрос. – Между прочим, если бы не я, ты мог и не найти своего любимого пса!

– Ладно, скажу, все равно следствие по этому делу закончено, – сдался милый. – Герой-любовник дал признательные показания.

– Сам дал или под нажимом? – спросила я, потому что в детективах не раз читала о том, как убедительны могут быть сотрудники органов дознания. Зря, что ли, резиновую милицейскую дубинку в народе прозвали «аргумент»!

Капитан Кулебякин поморщился, но врать не стал:

– Если честно, улики против этого парня только косвенные, но других подозреваемых нет, так что пришлось ему повиниться. Все равно ведь посадят, а чистосердечное признание хотя бы смягчит вину.

– Неужели совсем не нашлось других подозреваемых? – удивилась я. – Столько народу в бассейне было!

– Из прочего народа больше всех на роль убийцы годилась твоя матушка, но у нее не имелось никакого мотива.

– А у любовника Петрачковой мотив был?

Милый слегка пожал плечами и неожиданно разговорился, ударился в философские рассуждения:

– Знаешь ведь, говорят, что от любви до ненависти один шаг. Это и мировая литература доказывает, верно? Арбенин и Нина, Отелло и Дездемона… Тесные отношения всегда чреваты конфликтами, а тут не просто близость была, а самый настоящий адюльтер.