Долгожданная встреча - Шанна Кэррол

– Браунриг! – крикнул кто-то у закусочной.

Оба – Карен и бродяга – обернулись на нового участника стычки. Это был мужчина среднего роста, коротко стриженный, одетый в сюртук, серый жилет и белую рубашку с кружевами. Толстые линзы очков в проволочной оправе зрительно уменьшали его глаза, придавая ему вид студента или клерка. Эти очки Карен уже где-то видела. Да, человек в этих очках недели две назад был в Паксе. Тогда, одетый в драную рубаху и потертые джинсы, он, похоже, совсем измотался в пути. На вид незнакомец был чуть старше Билли. Но, несмотря на вполне невинную внешность, за поясом у юноши был пистолет. Он сел за стол с остальными ковбоями, почти ничего не говорил, а рано утром исчез еще до того, как все встали. Позднее Карен слышала, как кто-то из работников в разговоре называл его Малышом Канья, причем добавил, что умный человек будет держаться подальше от этого «Малыша».

– Он убил человека на дороге в Мобити, – сказал ковбой. – И явно был в этом деле не новичком. Да-а, перестрелял он народу немало.

И вот этот самый Малыш Канья стоял недалеко от нее, только на этот раз он был умыт, выбрит и одет в новую одежду. Малыш откинул назад полу сюртука – пистолет был на своем обычном месте. Заряженный и устрашающий. Заморгав, тот, кого назвали Браунригом, попятился назад.

– Закон запрещает носить оружие, Канья, – пробормотал он.

– Закон прекращает действовать здесь. И тебе это известно, – последовал тихий ответ. Голос вооруженного Малыша Канья был абсолютно бесстрастен, словно исходил из металлической трубы.

Нож сверкнул в руке Браунрига и упал.

– Эта шлюшка не для тебя, Малыш, – взмолился он. – И у меня нет пистолета. – Он быстро трезвел.

В окнах стали появляться лица людей – они с интересом ожидали продолжения ссоры. Браунриг был известным скандалистом, и о нем едва ли кто-то будет сожалеть. Его смерть была совсем не высокой ценой за то, чтобы увидеть Малыша Канья в деле.

– Эта леди, знай, Браунриг, миссис Пакстон, жена Вэнса Пакстона, – тихим, как шуршание высохшей травы, голосом промолвил Малыш.

Браунриг окончательно отрезвел, узнав, на кого поднял руку. Теперь если не Малыш Канья, то кто-нибудь из Пакса уж точно отомстит ему за оскорбление этой женщины. Он испуганно попятился назад, пытаясь сделать вид, что никак не связан ни с этой леди, ни с Малышом.

– Больше того, – продолжал Канья, – две недели назад она решила посадить меня за свой стол. И угостила такой вкусной едой, какой я целый год не пробовал. Так что теперь ты снимешь шляпу и извинишься перед леди, а потом метнешь эту свою арканзасскую зубочистку, потому что я намереваюсь всадить в тебя пулю.

– Я не собираюсь спорить с тобой, Малыш. И даже не думал пускать в ход нож против пистолета.

– Тебе придется это сделать, Браунриг. Сначала ты извинишься, а потом испытаешь судьбу.

Браунриг сделал еще несколько шагов назад, наткнулся на стену и остановился. Его дрожащий голос удивительно контрастировал с тихим голосом Канья.

– Не буду я этого делать, – буркнул он.

– Что это ты пожелтел так, Браунриг? Мы же стоим совсем близко, а я не слыхал, чтобы ты промахивался с такого расстояния.

– Это несправедливо, Малыш. У меня только нож, а ты…

– Немало наслышан о твоем ноже, неужто все болтали?

Прищурив глаза, Браунриг отошел от стены… Карен, кобыла которой уже успокоилась, пустила ее между спорящими мужчинами.

– Мистер Канья… – заговорила она. Браунриг и Малыш Канья оторопело застыли на месте, пораженные ее действиями. Еще ни разу никто не осмеливался вмешиваться в спор двух людей, у которых «возникли трудности». – Я ценю вашу заботу и помощь… Но я видела пьяных и раньше, а вам потом будет ненавистна мысль о том, что-вы отняли жизнь у человека, не владеющего собой. Мне не следовало ехать здесь. Однако я все равно благодарю вас и была бы признательна, если бы вы прекратили ссору.

Рука Малыша упала.

– Мадам, – заговорил он, и в его голосе появились живые нотки, – я полагаюсь на ваше разумное суждение. Насколько мне известно, здесь есть немало добрых людей, которым вы щедро предлагали угощение и крышу над головой. Потому и рискну сказать, что вы имеете право ездить там, где вам заблагорассудится. Я горд тем, что смог прийти вам на помощь, мэм. А теперь, если вы позволите… – с этими словами он отвесил ей галантный поклон: такого Карен от бандита не ожидала, – я хотел бы вернуться в закусочную. – И, дотронувшись до лба, он зашел в помещение, не обронив больше ни слова.

Карен осталась одна на улице. Лица в окнах исчезли, двери в домах закрылись. Она огляделась по сторонам – Браунрига и след простыл: похоже, воспользовавшись моментом, он скрылся. Его нож со сверкающим лезвием по-прежнему лежал там, где он уронил его. Все еще не придя в себя после происшедшего, Карен двинулась дальше и вскоре выехала на Коммерс-стрит.

Она заставила себя не думать о неприятном инциденте и о том, какое неизгладимое впечатление произвела на его вольных и невольных зрителей. Заметив ее, Белл поспешил скрыться в ближайшем переулке. Она пропала из его поля зрения не больше чем на две-три минуты, и, кажется, с ней за это время ничего не произошло. Команчи-полукровка так пекся о ней, что если бы с ней что-то случилось… Белл никого не боялся, но был достаточно умен, чтобы понять: не стоит ему навлекать на себя недовольство Теда Утреннее Небо. Белл пришпорил коня и уж больше не сводил глаз с Карен Пакстон.

– Карен Пакстон! Какой сюрприз! – вскричал Джеред, выходя из-за поручней отполированной стойки. – Прошу вас, пожалуйста, проходите в мой кабинет! – Повернувшись, он обратился к одному из кассиров: – Свенсон, если заглянет мистер Ланье, попросите его зайти ко мне. Я хочу познакомить его кое с кем.

– Да, сэр, – кивнул Свенсон, продолжая про себя– подсчитывать цифры – перед ним лежала стопка счетов.

– Проходите, проходите! Надеюсь, вы сможете задержаться у нас некоторое время. Ланье – это тот самый Сидней Ланье, поэт. У него чахотка, „поэтому он и приехал сюда. Врачи сказали, что местный климат-ему полезен. Я уверен, что так оно и будет. Хотя… Да, он очень хороший человек, миссис Пакстон. Немного не такой, как все, но хороший. Он вам понравится. – Кабинет Джереда был небольшим, но аккуратным и чистым. Из мебели в нем находился только массивный дубовый стол, за которым имелись два обитых кожей кресла. Еще один стул, сделанный из коровьих рогов с сиденьем и спинкой из коровьей кожи, приютился у окна.

Заметив, что Карен удивленно рассматривает этот стул, Джеред улыбнулся:

– Ну как вам мой варварский трон? Иногда, когда никто на меня не смотрит, я сижу на нем.

– Похоже, он не очень-то удобный, – заметила посетительница.

– Нет-нет, что вы, – запротестовал Джеред, подводя Карен к стулу и усаживая. – Правда, до сих пор не понимаю, куда тут надо класть руки, – добавил он с растерянной мальчишеской улыбкой, так не вязавшейся с его положением одного из ведущих банкиров Сан-Антонио.