Наместница Ра - Филипп Ванденберг

— О нет, Ании, — возразил Тутмос, — я не смеюсь над тобой. Ты ко мне добр по-отечески. Даже не зная моего имени, ты позаботился обо мне как о сыне. И если Ра, правящему миром, будет угодно возвысить меня на трон Обеих стран, будь уверен, Ании, я не забуду тебя.

Речи Тутмоса до слез тронули старика. Но прежде чем он нашелся, что ответить, его отвлек невообразимый шум, который донесся со двора. Внезапно в хижину вошел деревенский староста в сопровождении главного пастуха. Старик и мальчик поспешили подняться. Не вымолвив ни слова, главный пастух сунул Тутмосу под нос амулет с именем фараона. Тутмос, изумленный, огорошенный, онемевший, не сводя глаз с амулета, ощупывал свой схенти. В том месте, куда он зашил пектораль, было пусто. Нет сомнений, главный пастух нашел ее и забрал, пока он лежал без чувств. О, Амон, Мут и Хонсу, помогите!

После бесконечно долгой паузы деревенский староста грубо спросил:

— Откуда у тебя знак фараона?

Главный пастух чуть не тыкал амулетом в лицо Тутмосу. А тот обратил растерянный взор к Ании, но старец молчал, крепко сжав губы. Тогда мальчик собрался с духом и ответил как можно тверже:

— Амулет принадлежит мне. Ибо я — Тутмос, сын Гора, ваш фараон…

Когда месяц под вой шакалов и крики священных павианов дважды повернул свой тонкий серп, настало время царице-фараону покинуть страну Пунт. Хатшепсут отдала Нехси приказ оснащать корабли. Радостные жители страны вышли из чащоб, неся с собой богатые дары: бревна и поленья драгоценных пород дерева, слоновую кость, корзины с душистыми смолами, саженцы мирровых деревьев с земляными комьями на корнях, уложенные в сети. Нильская флотилия уже глубоко осела в воде, и Нехси пришлось поставить ограничения, чтобы не перегружать барки, ибо обратное путешествие дважды придется на время Восходов, когда океан вздымается высокими волнами.

Хатшепсут была бы рада оставить все, только не Валаминью, подругу детских игр царя-недомерка. Однако Пареху так привязался к прекрасной деве, что взамен нее предлагал Мааткаре все сокровища своего царства и целое войско чернокожих рабынь, но царица настаивала на одном-единственном подарке. Глаза ее пылали гневом, и с несгибаемой волей она дала понять Пареху: если он не уступит девушку, то Птаххотеп устроит побоище и Валаминью все равно силой увезут в египетское царство.

На глаза царя карликов навернулись слезы, он понял безвыходность своего положения.

— Воля твоя, царица египетская, крепка, как черное эбеновое дерево. Я, правитель малого народа, не в силах противостоять тебе. Что ж, бери Валаминью, мою черную жемчужину. Только напоследок выполни одно мое желание.

— И какое же?

— Оставь мне Валаминью еще на один день и одну ночь…

На лбу Хатшепсут набухла синяя жила, толстая, как червь, ибо восприняла она просьбу Пареху как неслыханную наглость. Однако наброситься на коротышку царица не успела — Валаминья накрыла ладонью ее руку и примирительно пропела:

— Позволь. Ты ничего не теряешь.

В бархатистом голосе Валаминьи слышалось столько доверия и нежности, что Хатшепсут, не раздумывая, уступила.

— В стране Нила нет обычая исполнять последнюю волю осужденного, — все же не преминула заметить она, — с той поры, как отцеубийца, приговоренный к вечному заточению за высокими стенами, испросил сладких фиников. Он ел и плевал косточки в стену, из косточек выросла пальма, и через немногие годы преступник сбежал, вскарабкавшись по ней. Но ты, Пареху, не совершил преступления, я даже могу понять твое желание. Что ж, да будет так!

Царь карликов поцеловал Хатшепсут руки и удалился со своей черной жемчужиной.

Между тем погрузка на суда египтян заканчивалась. Мартышки визжали в плетеных клетках, из больших корзин раздавалось тявканье крошечных собачек, леопарды лежали со связанными лапами, по снастям прыгали павианы.

— Животных надо оставить, — упорствовал Нехси. — В восточном океане в месяце мехир буйствуют ураганы. Чем тяжелее нагружены наши корабли, тем больше возрастает опасность.

— Нет, — постановила Хатшепсут. — Без них нам никто не поверит, когда будем рассказывать на берегах Нила о чудесах страны Пунт. Станут говорить: «Мааткара — великий фараон, который вершит великие дела», но чудеса, которые мы видели собственными глазами, примут за выдумку. Поэтому от всего диковинного мы должны привезти в Фивы хотя бы по одному экземпляру.

Нехси, хорошо знавший нрав своей госпожи еще с тех пор, как она носила локон юности, понимал, что все уговоры бесполезны, а доводы останутся неуслышанными. Воля Хатшепсут сильнее быка, который тянет плуг по полю. Так что грузов добавляли по самые паруса, работа кипела даже в поздних сумерках.

В ту ночь, когда Пареху, царь-коротышка, в первый и последний раз насладился прелестями Валаминьи, быстроногий гонец мчался через густые леса страны Пунт к горной пещере, окруженной загонами с хищными дикими зверями. В той пещере Пареху хранил самые главные сокровища своего царства: золото в ларях, жемчуг размером с птичьи яйца и переливающиеся всеми цветами радуги драгоценные камни.

В ларчике из чистого золота лежало золотое кольцо, украшенное одним кроваво-красным алмазом, чудесным и загадочным, как пурпурная улитка прекрасной женщины. Пареху наказал скороходу как можно быстрее принести ему это кольцо, которое он хотел подарить на прощание царице с берегов Нила. И едва лишь золото утреннего неба смешалось с бирюзой океанских вод и все окрасилось в цвет крови жертвенного теленка на нильском песке в День гребли, на морском берегу появился царь Пареху в сопровождении своей толстой жены Ати и придворных, чтобы отдать Валаминью, как и обещал.

Он вручил Хатшепсут золотой ларец со словами:

— Фараон Мааткара, которому благоволят боги запада и востока, Юга и Севера, прими это кольцо от маленького царя маленькой страны на краю света и сохрани его как память о полном приключений путешествии в дальние дали.

Хатшепсут с благодарностью приняла подарок, но милее всего было для нее возвращение чернокожей Валаминьи, которую она тут же заключила в объятия подобно пылкому юноше, обнимающему свою возлюбленную. И вот корабли отошли от берегов страны Пунт и горячий южный ветер заиграл в парусах.

«На север, на север, — пели египтяне, — где обитает Великая Эннеада богов». Овеянная легендами страна и ее низкорослые жители скрылись за горизонтом.

Только теперь достала царица кольцо и подивилась, какой драгоценный подарок сделал ей царь Пареху. Камень в нем был размером с гальку, а блеск, исходящий из его глубины, напоминал жидкое золото. Хатшепсут хотела надеть кольцо на тонкий палец Валаминьи, но девушка в ужасе отдернула руку, словно коснулась пламени масляного светильника.

— Что с тобой? — удивилась Хатшепсут. — Кольцо великолепно, дай посмотрю, как оно украсит твою нежную руку!

Однако Валаминья наотрез отказалась. И только после настойчивых расспросов чернокожая дева открыла истинную причину своих страхов.