Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России - Александр Лукомский

Тогда Маврин решил проэкзаменовать Лодыженского в этом знании. Стал его спрашивать, глядя сам на карту, какие дороги и куда ведут, какие и где селения, где и какие леса, где и какие отличительные на местности предметы вдоль дороги на Волочиск, и пр. Ответы Лодыженского были кратки, спокойны и верны. Маврин был зол, но по окончании поездки принужден был похвалить Лодыженского.

Перед разъездом Лодыженский подошел ко мне и поблагодарил за присланное ему сообщение. «Получив его, – добавил он, – я три дня с картой в руках объезжал весь район и хорошо его изучил». Вскоре после этой поездки Лодыженский, чувствуя, что все же гроза собирается над его головой, перевелся в Варшавский военный округ. Кажется, он там долго не прослужил и вышел в отставку.

Встает в памяти и просто отрицательный тип офицера Генерального штаба – это полковник Поливанов, если не ошибаюсь, племянник Поливанова125, бывшего в 1915 и начале 1916 года военным министром.

Полковник Поливанов принадлежал к типу лиц, про которых народная поговорка гласила: «Против овцы – молодец, а против молодца – сам овца». По отношению младших Поливанов был груб и заносчив, а перед начальством заискивал. По своей натуре он был с большой подлецой и был природный доносчик. Когда он появился в Киевском военном округе, его сразу невзлюбили.

Будучи назначенным начальником штаба 12-й кавалерийской дивизии в Проскуров, он невзлюбил своего начальника дивизии генерала Бенкендорфа126 и решил его «прибрать к рукам». Так как генерал Бенкендорф больше проводил время в своем имении, чем командовал дивизией, то Поливанову было легко подобрать целый ряд «прегрешений» своего начальника. Он систематично и очень аккуратно стал записывать в «мерзавку» все прегрешения начальника дивизии, подкрепляя их датами и копиями различных документов. Когда «материала» накопилось достаточно, он стал попросту шантажировать Бенкендорфа. Вначале дело для него шло успешно, но он обнаглел и перетянул струну.

После одного из столкновений он пригрозил Бенкендорфу, что донесет на него и выяснит, что фактически не Бенкендорф, а он командует дивизией. Бенкендорф обозлился и, будучи не из трусливого десятка, выгнал из своего кабинета Поливанова и обо всем подробно донес командиру корпуса с просьбой немедленно убрать Поливанова. Последний перешел в контратаку и послал в штаб округа подробный и мотивированный донос на своего начальника дивизии. Было произведено расследование. В результате Бенкендорф вышел в отставку, но облик Поливанова вырисовался во всей своей красоте, и он был уволен в отставку без прошения.

В 1900 году тяжело заболел начальник штаба округа генерал Шимановский, и по представлению генерала Драгомирова начальником штаба Киевского военного округа был назначен генерал Сухомлинов, бывший перед тем начальником 10-й кавалерийской дивизии.

Сухомлинов, бесспорно, был чрезвычайно способным и даже талантливым офицером Генерального штаба. Был он и отличным начальником кавалерийской дивизии. То, что уже ко времени своего назначения на должность начальника штаба округа он несколько разленился и перестал следить за новшествами в военном деле, генералу Драгомирову, вероятно, не было известно. О Сухомлинове Михаил Иванович судил по прежней его деятельности и по тому, каким он его знал по Академии Генерального штаба, командиром Павлоградского гусарского полка, начальником кавалерийской школы и, наконец, как хорошего начальника кавалерийской дивизии.

С первых же месяцев деятельности Сухомлинова как начальника штаба округа мы, офицеры Генерального штаба, увидели резкую разницу между ним и бывшим начальником штаба Шимановским. Шимановский терпеть не мог показной стороны; он сам работал не покладая рук по улучшению боевой готовности войск округа и требовал такой же работы от своих подчиненных.

Сухомлинов от работы не уклонялся, но ею и не увлекался. Он любил показную сторону, ему надо было, чтобы все шло гладко, было «благополучно». Он оказался чрезвычайно легкомысленным человеком, ставя на первый план спокойствие и приятное течение жизни. Уже когда он был командующим войсками округа, он меня (хотя уже хорошо его знавшего) поразил своей чрезвычайной легкомысленностью. После проверки мобилизационной готовности войск Харьковского гарнизона, когда генерал Сухомлинов уже возвращался в Киев, он мне во время вечернего чая в вагоне сказал: «Ну, Александр Сергеевич, вы как начальник (старший адъютант) мобилизационного отделения штаба округа должны быть довольны результатами поверки». Я ответил, что в общем все прошло недурно, но что мобилизационные планы в некоторых войсковых частях оказались в довольно беспорядочном виде.

На это Сухомлинов мне сказал: «Да, я это знаю. Мне докладывал председатель поверочной комиссии, что мобилизационные планы в артиллерийских частях в полном беспорядке. Но так как эти части были приведены на военное положение в срок, укладка имущества была исполнена хорошо и части представились мне в образцовом порядке, я приказал не отмечать недостатков в мобилизационных планах. Вообще, Александр Сергеевич, я считаю, что все эти планы, записки и прочая канцелярская дребедень только вредны для дела. Я неоднократно замечал, что там, где бумажный хлам в порядке, там полный беспорядок в самой части, и наоборот. Наладьте мне дело так, чтобы было поменьше этой бумажной дряни».

Я на это ответил, что, конечно, могут быть случаи, когда это будет так, как говорит командующий войсками, но «не дай Бог, если взгляд Вашего Высокопревосходительства станет известен войскам: тогда пойдет насмарку вся работа последних десяти лет по подготовке войсковых частей к мобилизации».

Сухомлинов сказал на это, что он «пошутил» и что, конечно, об этом своем взгляде он никому говорить не будет. Но он не «пошутил». Я впоследствии убедился, что он действительно так смотрел на наши подготовительные работы по мобилизации. Взгляд его изменился только тогда, когда он был военным министром и когда из докладов начальника мобилизационного отдела Главного управления Генерального штаба он увидел, какая колоссальная подготовительная работа требуется, чтобы быть уверенным в том, что мобилизация будет проходить без осечки и в назначенные сроки.

Иметь дело с Сухомлиновым было приятно: он был всегда внимателен, вежлив и ровен со всеми. Бесспорно, он был умным и образованным человеком. Он с полслова понимал суть дела и давал свои заключения или указания вполне определенно, кратко, ясно. Но, как я уже сказал, он одновременно с этим был чрезвычайно легкомысленным человеком. Он плохо разбирался в людях и очень часто приближал к себе или сходился с такими, которых нельзя было бы пускать и на порог.

По своей натуре он легко поддавался женскому влиянию. Когда он был назначен начальником штаба, был женат второй раз. Жена его, Елизавета Николаевна, по первому браку, кажется, Корево, была умная и хорошая женщина, но любившая пожить и собиравшая в своем доме всякую дрянь. Сухомлинов ее очень любил и всячески старался лучше обставить ее жизнь. А так как личных средств у него не было, а жалованья не хватало, то он «наезжал прогоны». Впоследствии, будучи командующим войсками, а затем и военным министром (особенно на последней должности), после смерти второй жены женился в третий раз (на Бутович, которую он развел с мужем), и разъезды специально для получения крупных прогонных денег стали просто скандальными.