Ведьма и Вожак - Светлана Суббота

Особенно детально и с любовью я описывала выгоды от секрета, завуалированно сообщив, что данная характеристика абсолютно уникальна, злоумышленник часто оставляет свой личный след на месте преступления.

Я выпытывала у него оценку работы полиции и раскрываемости дел, он ее азартно скрывал.

— Мисс Бизо, вы разрываете мне сердце, но я не могу сообщить вам, сколько всего сотрудников в полиции и сколько у нас нераскрытых дел за год. Не могу. Это — чистая правда.

— Мистер Вебстер, вы выделяете всего восемь человек на короткое время, а потом раскрываете многие дела из старых, в которые уже и не верите. Это — голая правда.

Мистер Вебстер оказался настоящим джентльменом и на голую правду смотреть отказывался.

— Мисс Бизо, вы теряете чувство меры! Четыре моих сотрудника и три года приоритета для семьи — мое твердое слово.

— Ах, мистер Вебстер, я всегда страдала от избытка чувств. Чувства юмора, чувства собственного достоинства и чувства долга. Если немного потеряю, вы же мне компенсируете. Пять сотрудников, десять лет, и я личным участием буду помогать следствию.

Начальник полиции испугался.

— Ох, нет. Пять сотрудников сейчас, пять лет приоритета. И вы не участвуете.

— Но осведомляться и держать руку на пульсе я могу? Вдруг нужно будет ответить на вопросы по применению секрета?

Через несколько минут мы ударили по рукам. Жали мне руку без скидок на женскую немочь, и я решительно ответила столь же крепким пожатием.

Мой «секрет» задокументировали при трех свидетелях. Уже через минуту мистер Вебстер макал в чернила пальцы недоумевающих сотрудников и пачкал ими протоколы, фыркая от удовольствия.

— Хо-хо, — удовлетворенно восклицал он, изучая черные пятна в лупу, — Самуил, ты в курсе своих петелек? Теперь я узнаю, кто залезает в мой шкафчик со спиртным!

Самуил таращил глаза на свои пальцы-предатели и чесал ими затылок, оставляя и там преступные следы.

Вскоре пятерка доблестных сыскарей отправилась в академическую лабораторию. К вечеру они придут домой, чтобы изучить второй объект взрыва. Парни сверкали улыбками, топырили чернильные пальцы и выглядели полными уверенности в своих силах. Это хорошо.

Я медленно вышла на свежий воздух, расстегивая пуговички на вороте. Восхищенный Дик уважительно шел следом.

По вечерам, засыпая в своей розово-рюшечной комнате, бывало, я размышляла, что именно могу принести этому миру. И каждый раз с печалью приходила к мысли, что не знаю и не умею ничего ценного.

В школе я училась хорошо, но вряд ли прогрессивная идея, что все состоит из атомов, воспримется из уст юной леди, да и кому здесь эта идея нужна. Я немного разбиралась в геометрии, но та же Аглая считала по очень знакомым формулам, причем гораздо лучше меня.

Пуговицу я изобрести не могла по простой причине, что пуговицы тут носили и без моих откровений. Самое лучшее, что пришло мне в голову, — навыки женской самообороны, только кому я могла их предложить, не нарушая семейного статуса, — большой вопрос.

И с каждым днем все больше склонялась к мысли, что батюшка вызвал, конечно, Бизо, но весьма неученого, научно бесполезного. С какой стороны я ни пыталась взяться за ум, он у меня выскальзывал, ни одной толковой идеи.

И вдруг — откровение. Отпечатки пальцев, которые в нашем мире открыли тоже поздно, в начале двадцатого века, были еще неизвестны в мире Двуликих. Совместный пошив флуктураторов, с необычайно удачными результатами.

Значит, не все потеряно. Может быть, я еще буду полезна этому миру? По крайней мере, Бизо я точно нужна, а вдруг пригожусь и кому-нибудь другому?

— Фира, — раздался знакомый голос из подъехавшей черной кареты, — почему ты не дождалась меня у Академии? Ты мне нужна!

— Оу, — рассудительно сказал рисковый, но все-таки не сумасшедший Дик, затормозив при виде кареты, — я тут подумал, а проведу-ка я сам полицейских в лабораторию Академии. Всего доброго, мисс Бизо! Увидимся еще для отчета, с вашего разрешения.

Приподнял шляпу и под тяжелым взглядом Виктора ловко ретировался в дверь участка.

Вот же влияние иерархии, без вожака Дик на меня явно засматривался и норовил оказаться поближе. Но со времени арены, как только на горизонте показывается угрожающе раздувающий ноздри шеф, Томас тотчас превращается в паиньку.

В отличном настроении я забралась в карету, не дожидаясь помощи. Торваль, выходящий с другой стороны, чтобы поддержать меня под локоток при подъеме, был вынужден забраться обратно.

Я постучала пальцем по ридикюлю и улыбнулась усаживающемуся рядом Виктору.

— Договорилась с полицией о расследовании, Дик очень помог. Такой лапа.

Карета тронулась, волк приподнял шторку и посмотрел на удаляющийся полицейский участок.

— Еще немного, и этот лапа доиграется, — сказал он.

— Ты чего такой злой? — удивилась я. — Клан вернул, зверя нашел. Все же замечательно теперь.

— Это не клан — а головная боль, Тузы все еще мутят. К тому же при обороте твой знак зажил и исчез. Какой из меня вожак без волка?

— О, — расстроилась я. — Он был такой исхудавший, как же он без тебя? Знаешь, что… сделаю-ка тебе тату, чтобы наверняка. Бедный-бедный волк. Иди ко мне, обниму.

Мне почему-то очень захотелось обниматься, прямо руки чесались. И этот оглушающий запах тимьяна, витавший в карете. Вот зачем душить такие маленькие помещения?

Торваль склонил голову к плечу, с интересом меня рассматривая.

— Иди лучше сама ко мне, — мягко сказал он и распахнул объятия.

— «Иди поближе, девочка, чтобы лучше слышать тебя», — пробормотала я, пересаживаясь к Торвалю на колени и попадая в кольцо железных рук.

— Что?!

— Есть в Визии детская сказка про Серого Волка, — сообщила я, — как он выспросил тайны в лесу у девушки, а потом съел ее бабушку.

Волк был явно потрясен.

— Теперь я понимаю, почему в Визии не любят оборотней, — пробормотал он. — Не повезло вам с местными Двуликими. А вот про тайны — интересно.

Он осторожно поцеловал меня в волосы, избегая стороны, где пряди прикрывали до сих пор распухшее ухо. Прижал мое лицо зачем-то к своей шее. Хотя это было так мило и хорошо, что я даже не думала сопротивляться.

Виктор послушал мое немного неровное дыхание, поглаживая пальцем по щеке.

— Ты-то меня не боишься?

— Немного, — призналась я, закрывая глаза и плывя в одуряюще приятном аромате. Покачивание и тихий баритон над головой вкупе с запахом действовали гипнотически. Я поерзала и зачем-то призналась: — Целый день о нас с тобой не вспоминала, боюсь к тебе привыкать.