Охотники на демонов. Приманка - Анна Гаврилова

– Прекрати, – попросила тихо.

На адекватную реакцию не надеялась, но…

Звук сразу оборвался, а вместо полузвериного «м-м-м» прозвучало хмурое:

– Кто ты?

Я не поняла, и даже подскочила от неожиданности, а узник, не дождавшись ответа, повторил, причём абсолютно нормальным, вменяемым голосом:

– Кто ты?

Снова не ответила – просто это всё было слишком внезапно. И тогда невидимый собеседник изменил тактику:

– Хорошо, давай попробуем иначе. Как тебя зовут?

Тут я всё-таки собралась и сказала:

– Лирайн.

Узник хмыкнул, пробормотал что-то под нос, а потом попросил:

– Поверни голову влево.

Я подчинилась.

– Твоё лицо мне знакомо, – сказал человек. – Кто ты, Лирайн?

Снова вздрогнула и лишь сейчас поняла, что нос уже не зажимаю. А ещё сильно удивилась, сообразив…

– Ты видишь в темноте?

Собеседник вопрос проигнорировал, вместо ответа прозвучало:

– Я чувствую в тебе охотницу, и твоё лицо кажется мне знакомым, но я тебя не знаю. Кто твои родители? Откуда ты? Кто ты, Лирайн?

Очень неожиданные вопросы, я снова потерялась. И тоже почувствовала – как тогда, с Истой, до перевода в Тавор-Тин.

– Не охотница, – пробормотала, вспоминая всё, что со мной случилось. – Скорее приманка.

– Лирайн, а давай без рефлексии?

Я вновь застыла, потому что этот строгий тон обескуражил.

– Просто скажи, – добавил невидимый собеседник, и я испытала прилив раздражения.

И парировала:

– А кто ты?

Узник промолчал.

Повисла новая пауза. Тишина, заполнившая пространство, была вязкой. Я вытянулась в струну и напряглась всем телом, уже сознавая, но ещё не веря в ответ. Пальцы задрожали, а сердце кажется совсем перестало биться…

Не знаю, сколько продлилось молчание, но потом прозвучало:

– Если очень хочется, можешь называть меня Нейсоном.

Это признание было подобно удару под дых.

Да, я уже догадалась, с кем говорю, но слова всё равно стали неожиданностью. Из лёгких словно выбило весь воздух, а ещё я разучилась дышать. Только возможности «насладиться» шоком мне не дали.

– Так кто твои родители? – повторил уже звучавшее Нейсон.

И теперь я ответила, причём честно и подробно:

– Не знаю. От меня отказались ещё при рождении. Я выросла в приёмной семье, в городе, расположенном в нескольких часах езды от Сити. Недавно оказалась у охотников, Оракул сказала, что я одна из вас.

В этот раз тишина была почти осязаемой, а вслед за ней прозвучало знакомое:

– Не может быть. Охотники своих детей не бросают.

Я пожала плечами – от меня отказались, и это факт.

– Хорошо, – помолчав, сказал Нейсон. – Что произошло дальше? Как ты очутилась здесь?

Я невесело усмехнулась. По-прежнему не верилось, что говорю с парнем, о котором грезила долгих три года, и вся эта встреча в голове не укладывалась.

– Не знаю, с чего начать, – призналась в итоге.

– Если не знаешь, то начни с начала.

Ну да, ему легко говорить.

Начала я всё-таки не с начала. Просто язык не повернулся сказать – мы с тобой знакомы, Нейсон. Помнишь заварушку, в которой погибли двое твоих друзей, и девчонку, которую вы спасали? Которая ещё сбежала? Так вот, та девчонка – я.

Зато в остальном была честна. Рассказала про вылазку в Сити в компании одногруппников и про то, как демон пытался увести Рику, а я не позволила. Про то, что рядом с тем клубом была засада. Про неудачную попытку гипноза и всё, что случилось потом, включая ненормальную активность демонов и события, в результате которых очутилась здесь. Только о глупостях вроде свидания с Крамом не упоминала – уж они точно ни к чему.

Я говорила, говорила… а он слушал, не перебивая. Лишь изредка задавал уточняющие или наводящие вопросы. Когда закончила, сказал:

– В целом понятно. А теперь давай ещё раз. Подробнее, со всеми деталями.

Прозвучало как приказ, и у меня даже мысли не возникло ослушаться. Я уже открыла рот, но Нейсон внезапно перебил:

– Стой. Подожди.

Я опять подчинилась, а через несколько секунд послышался приглушенный звук шагов. Ещё миг, и в нижней части двери открылось окошко – в камеру снова проник тусклый свет, и я с удивлением пронаблюдала, как в окно просовывают поднос, на котором стоят миска и кружка.

Потом то же самое случилось с дверью, ведущей в камеру Нейсона, только охотник отреагировал совсем не так, как я…

Послышалось радостное мычание и звон цепи, а за ними такие звуки, словно Нейсон пополз к двери, причём пополз в прямом смысле.

Ну и ещё кое-что…

– Проголодался? – в голосе посетившего нас «сектанта» прозвучали тёплые нотки. С такими интонациями обращаются к любимой собаке.

– М-м-м! – радостно ответил Нейс.

– Ну ешь, ешь… Сегодня должно быть вкусно.

Бряцанье цепи смолкло, сменилось чавканьем – настолько громким и неприятным, что у меня скрутило живот. А «сектант» довольно хмыкнул и закрыл окно, вновь погружая нашу камеру во тьму. Чавканье не прекратилось.

Нейсон ел! Видеть его я не могла, но кривиться это не мешало.

Едва это ненормальное чавканье стихло, Нейс спросил насмешливо:

– Удивлена?

Чуть не сказала – я тебя боюсь!

Новый звук – какой-то стук под потолком, и что-то изменилось. Потянуло свежестью и холодом, я даже привстала, пытаясь поймать это ощущение чистоты. Кажется, вверху открылось окно, но совсем узкое, вентиляционная щель или нечто подобное. А через несколько минут произошло настоящее чудо, нам всё-таки включили свет.

Это были тонкие светодиодные лампы, ещё более тусклые, чем лампа в соседнем помещении. Камера наполнилась этаким предрассветным маревом, но после кромешной тьмы было ощущение, что вокруг очень светло.

Теперь я смогла увидеть не только бетонный пол и решетку со стальными прутьями, но и сидящего напротив человека – Нейсон напоминал не просто бродягу, а бродягу из низшей касты. Обросший, в порванных штанах, без обуви… И да, я лишь сейчас осознала, что невыносимая вонь исходит именно от него.

– Нравлюсь? – усмехнулся герой моих подростковых фантазий.

Я промолчала.

– А если так?

С этими словами Нейс отставил миску, пустил слюни и сделал страшное, припадочное лицо. Выглядело мерзко, однако отвращения я не испытала. А ещё догадалась: