Наука Плоского мира - Терри Пратчетт

Неестественная селекция – непреложный факт, тем не менее волшебники знали, они точно знали, что нельзя начать с бананов, а в результате получить рыбу.

Библиотекарь, сверяясь со своей шпаргалкой, несколько раз свернул в самых неожиданных направлениях. Время от времени с другой стороны стеллажа раздавался странный шум, словно там быстро-быстро жонглировали целой пригоршней разнообразных звуков. Потом где-то что-то замерцало. Невнятное бормотание сменилось ватной тишиной пустых залов, а затем – веселым потрескиванием пламени и смехом…

Наконец, после долгого блуждания и лазанья по полкам, Библиотекарь оказался перед глухой стеной, сложенной из книг. С уверенностью бывалого книжного червя он подошел вплотную, и книги послушно расступились перед ним.

Библиотекарь оказался в некоем подобии кабинета. Все вокруг было заставлено книгами, хотя их было и меньше, чем он ожидал найти в столь важном узле Б‑пространства. Возможно, все дело было в той самой книге… Да, вот и она, стоит, рассеивая Б‑излучение такой мощности, какое Библиотекарь наблюдал разве что в запечатанных подвалах Незримого университета, где содержались самые опасные магические фолианты. О, это была книга книг, прародительница целой книжной расы, из-за которой будет лихорадить целые столетия…

А еще, к сожалению, ее только писали.

Держа перо в руке, Автор уставился на Библиотекаря так, словно увидел призрака.

Если не считать лысины и бороды, которой позавидовал бы любой волшебник, он был очень, очень похожим на Библиотекаря.

– О, господи…

– У‑ук?

Библиотекарь не ожидал, что его заметят. Видимо, в голове у Автора крутилась какая-то весьма подходящая для этого мысль.

– Позволь поинтересоваться, а какого ты цвета?..

– У‑ук[52].

Автор протянул дрожащую руку. Чувствуя, что от него чего-то ожидают, Библиотекарь тоже протянул ладонь, и кончики их пальцев соприкоснулись.

Автор моргнул.

– Скажи-ка мне, – задал он вопрос, – человек – это обезьяна или ангел?

Тут Библиотекарь ошибиться не мог.

– У‑ук, – ответил он, что означало: «Разумеется, обезьяной быть лучше! И полетов от тебя никто не потребует, и сексом можно заниматься сколько угодно, если только ты не работаешь в Незримом университете, – вот такая невезуха».

Затем он торопливо отступил, еще раз уукнул, извиняясь за сбой в пространственно-временной системе координат, вышел через отверстие в Б‑пространстве, опираясь на костяшки пальцев, и схватил первую попавшуюся книгу, на корешке которой было написано «Эволюция».

Тот бородач писал куда более удивительную книгу. Если бы он только выбрал слово «во‑схождение» вместо «про-исхождение», вероятно, можно было избежать этого конфуза.

А может, и нет.

ГЕКС позволил себе поглотить дополнительную порцию будущего… Для простоты назовем это… знанием. Слова там были такими трудными. Их понимание целиком зависело от контекста. Ему нужно было еще многому научиться. Это все равно что пытаться разобраться в устройстве гигантской машины, не понимая даже принципа работы отвертки.

Иногда ГЕКС думал, что он собирает воедино обрывки каких-то инструкций. А где-то там, далеко, в понятийном бульоне плавают разрозненные фразы, кажущиеся умными, но бессмысленными. А некоторые из них и вовсе совершенно непрошеными.

Пока ГЕКС размышлял над этой важной мыслью, откуда-то возникла другая, предлагающая ему возможность Заработать $$$$. Не Отрывая Задницы От Стула!!! ГЕКС пришел к выводу, что это маловероятно.

Книга, которую притащил Библиотекарь, называлась «Эволюция для детей младшего школьного возраста».

Аркканцлер аккуратно перелистал ее страницы. Книжка была хорошая, с картинками. Библиотекарь знал, что нужно волшебникам.

– И это ты называешь подходящей книгой по эволюции? – спросил Аркканцлер.

– У‑ук.

– А вот мне она кажется совершенно бестолковой, – продолжил Аркканцлер. – Что это за бесовщина тут намалевана?

На картинке была изображена сгорбленная фигурка, похожая на обезьянью. Существо слева направо перемещалось по странице, все более распрямляясь и теряя волосяной покров, пока наконец уверенно не зашагало у самого края листа, вероятно, довольное тем, что ему удалось проделать весь путь и ни разу не показать свои гениталии.

– На меня похоже, – сказал Декан, заглянув через плечо Аркканцлера. – Я так же по утрам встаю.

– А куда волосы подевались? – требовательно вопросил Чудакулли.

– Ну, некоторые люди имеют обыкновение бриться, – ответил Декан.

– Очень странная книга, – сказал Чудакулли, укоризненно поглядывая на Библиотекаря. Последний затих, так как начал немного волноваться. В его голову закралось ужасное подозрение, что он как-то умудрился изменить Историю или, по крайней мере, одну из историй, и поэтому, вновь оказавшись в привычном и безопасном Незримом университете, схватил на бегу первую попавшуюся книжку, подходящую для людей с высочайшим интеллектом и сознанием десятилетнего ребенка. Библиотекарь взял ее в пустом коридорчике, в стороне от своих обычных маршрутов, а еще там стояли маленькие красные стульчики.

– А, я все понял! Это сказка, – объявил Чудакулли. – Что-то наподобие того, как лягушка превратилась в принцессу. Вот, посмотрите сюда… Сначала какие-то капли, напоминающие наш «кисель», потом – рыбки, затем хмм… тритоны, после них – здоровенные зверюги, типа драконов, и – ха! – мышь, а вот тут вот – обезьяна, ну, и наконец, – человек. В отдаленных сельских районах такое происходит постоянно. Там живут чрезвычайно мстительные ведьмы!

– Между прочим, омниане верят во что-то наподобие этого, – произнес Главный Философ. – Вроде как Ом тоже начал с простого, типа всяких змеек, а потом постепенно перешел к человеку.

– То есть жизнь, по-ихнему, вроде лепки из пластилина? – спросил Чудакулли, у которого с религией были нелады. – Сначала тебе удаются лишь примитивные формы, а немного насобачившись, ваяешь слонов и птичек, падающих, как только ты ставишь их на стол? Кстати, господа, а ведь мы с вами знакомы с богом эволюции, не забыли? Естественная эволюция всего лишь улучшает виды существ. Она не может их изменить.

Его палец перевернул следующую страницу ярко разрисованной книжки.

– Коллеги, насколько я понимаю, это всего лишь одна из старых волшебных книг, посвященная гипотезе морфической упругости[53]. Смотрите-ка сюда, – ткнул Чудакулли в картинку, на которой красная стрелка вела от большой ящерицы к птице. – Ящерицы не могут превращаться в птиц. Если бы они могли, то почему до сих пор ползают? Никто не может сам решать, как ему выглядеть. Не правда ли, Казначей?