Нити судьбы - Сергей Шхиян

— Выйду или взорву всю вашу богадельню. Только ты об этом никогда не узнаешь, жить тебе осталось меньше минуты. Так что решай, да и или нет.

— Да, — не раздумывая, ответил он.

— Вот и хорошо, только учти, звать на помощь не стоит, ты погибнешь первым. У тебя есть оружие?

— Есть, пистолет в наплечной кобуре, — ответил он.

— Аккуратно и медленно вытащи его двумя пальцами и брось на пол, — приказал я.

Он повиновался. Оружие глухо стукнулось о столешницу.

— Ещё есть? Учти, если обманешь — зарежу!

— Пистолет в левом кармане, — на секунду замявшись, сказал он. — Зачем ты так, мы можем договориться…

— Мы и договоримся, только на моих условиях. Теперь свяжи товарища и заткни ему рот, а то мне придется его убить.

— Эдика? — спросил он.

— Эдика не нужно, он кричать не станет, второго.

Лева оказался покладистым человеком и когда понял, что я его запросто или зарежу или пристрелю из его же собственного оружия, успокоился и начал старательно демонстрировать свою лояльность. Даже слегка перестарался. Связывая описавшегося коллегу, затянул его в ласточкин хвост. Это поза, когда у лежащего на животе человека связанные ноги притягивают к голове. Я молча наблюдал за его усилиями, никак их не комментируя.

— Теперь все? — спросил он, разгибаясь и поворачивая ко мне свое симпатичное, по-прежнему, приветливое лицо.

— Теперь все только начинается, — ответил я. — Сначала ты проводишь меня до выхода.

— Вы только не нервничайте, — тихо попросил Лева, когда мы вышли из проходной управления по борьбе с терроризмом и оказались на улице. — И, прошу вас, осторожнее с пистолетом, у него очень мягкий спуск.

Мне кажется, он все еще продолжал считать меня обычным бродягой, которого нетрудно будет обвести вокруг пальца. Я не спешил его в этом разуверить.

Однако, несмотря на увещевания, я все равно нервничал, и он это чувствовал. Главная причина была в том, что я не знал, что мне делать дальше. Побег прошел успешно. Мы без проблем покинули здание управления. Мой блондин вел себя идеально для заложника, не дергался, не делал резких движений. И несмотря на это, ситуация у меня была почти патовая, Я не знал ни куда идти, ни что делать с заложником. Просто так пристрелить его я не мог, отпустить тем более.

— Куда теперь? — спросил он, когда мы оказались на тротуаре.

— Направо, — скомандовал я, и мы смешались с прохожими.

От мысли уехать с Левой на его же автомобиле, пришлось отказаться. Выезжая из подземного гаража, нужно было миновать несколько постов. Пешком мы просто вышли через проходную мимо сонного охранника.

— Куда мы идем? — спросил он, когда мы под ручку прошли несколько кварталов.

Я не ответил.

— Зря вы все это затеяли. Лучше пойти на контакт с нами, и я обещаю вам свою защиту. Вас простят…

— Заткнись, — грубо оборвал я доброхота. — Будешь говорить, когда я тебя спрошу.

Я подумал, что впервые оказался на московской улице в центре города. Однако пока мне было не до разглядывания прохожих. Да и особенной разницы в людях я не заметил. Только что народа на улице стало немного меньше, а машин больше. Как и разных этносов. Пока нам попадалось больше разноплеменные гости столицы, чем лица славянской национальности. Как обычно, москвичи всех видов и обличий куда-то торопились и не обращали внимания на окружающих.

Я решил не торчать на виду и, когда мы миновали оживленный перекресток, свернул на боковую улицу. Здесь было совсем пустынно, и я слегка расслабился. Заложник это почувствовал и тоже стал держаться свободнее, однако заговаривать не решался. Когда нас обогнал маленький пластмассовый автомобильчик, я не услышал, заметил его только когда он, заехав на тротуар, преградил путь. Первая мысль была, что меня застукали. Я быстро развернул своего блондина так, что бы он прикрывал меня от нападающих. Но нападать на нас никто не собирался, дверка машины открылась, из окна выглянула Даша и махнула мне рукой.

От неожиданности я рассмеялся. Потом подтолкнул Леву к машине и приказал:

— Быстро, в салон!

Едва мы с ним втиснулись на заднее сидение, машина рванула с места.

— Ну, ты даешь! — только и смог сказать я. — Как ты догадалась?

— Так вы все-таки были вместе? — убитым голосом спросил следователь.

— Вместе, — весело подтвердила девушка.

Потом она обратилась ко мне:

— Я, как только они меня выпустили, сразу помчалась за машиной, почему-то была уверена, что ты долго там сидеть не задержишься.

— Так вы все-таки террористы? — угрюмо, спросил блондин.

— Нет, мы сами по себе, — ответила за меня Даша. — Но вам от этого легче не будет!

— Меня все равно найдут, — уныло пригрозил следователь.

— Как? — поинтересовался я. — Вы даже не удосужились установить наши личности! Плохо работаете, господа сыщики!

— Вы меня теперь убьете? — продолжил любопытствовать следопыт.

— А ты что, очень хочешь жить? — усмехнулся я.

— Кто же не хочет? — вопросом на вопрос ответил он.

— Сможешь мне помочь, обещаю отпустить, — сказал я.

— Да я, если только скажете… А что нужно делать?

Я ответил не сразу, мысль, как обычно бывает, пришла как бы сама по себе.

— Мне нужно организовать встречу с одним милицейским генералом. Сможешь помочь — будешь свободен.

— С генералом милиции? Вам? Зачем? — растеряно спросил Лева.

— У нас с ним кое-какие общие дела, а вот как его найти и организовать встречу, я не знаю.

— А что за генерал, может, я его знаю?

— Перебатько, — ответил я.

— Александр Богданович? — дрогнувшим голосом уточнил спросил следователь. — Это у вас с ним общие дела?

Похоже, что мой генерал был достаточно известной и популярной личностью, если его знал по имени и отчеству обычный следователь.

— Что же вы сразу не сказали, что вы знакомы, — убито проговорил он. — Если бы я только знал…

— Можно подумать, вы меня о чем-то спрашивали! Кстати, машина, в которой нас пытались убить, принадлежит одному близкому сотруднику генерала, и я не уверен, кого хотели взорвать, меня или его.

— Что же вы… — опять начал говорить следователь и замолчал, невидящим взглядом устремившись куда-то, в свои грустные перспективы. — Как нехорошо получилось… А как же теперь быть с вами и с Эдиком?

Чужие проблемы, как известно, решать проще всего. Как говорится, «чужую беду — рукой разведу», потому я ответил ничтоже сумняшеся: