Каменный Кулак и мешок смерти - Янис Кууне

А вот люди Хрольфа, наслышанные о том, что франки поклоняются Мертвому Богу, решили, что те вызвали в мир своего темного покровителя вместе со всем воинством Хель и исполинским волком Гармом. Противостоять неуязвимым воинам мира мертвых они не посмели и спешно отступили от города. Когда шёрёверны воротились на север, то всю зиму пугали своих детей рассказами о том, что в землях франков надобно больше бояться мертвых, нежели живых.

Но едва только викинги оправились от суеверного страха, Гастинг вновь сталь собират охотников за золотом Мертвого Бога.

На это его сподвиг сам старый конунг Сигтуны – Рагнар Лодброк Инглинг, который хотел, чтобы его сыновья снискали воинскую славу под рукой Непобедимого Хрольфа-морехода. Чтобы уравнять своих детей с шеппарем Грома, на котором чадам Рагнара предстояло сидеть на гребцовых сундуках, Лодброк провозгласил Ольга Бьёрна своим сыном, а Гастинга возвеличил до чина их наставника.

Но и без конунговых чад в походы Хрольфа рвались толпы юношей и мужчин со всех северных земель. Точно трутни на мед, охотники до легкого богатства сами слетались на Бирку, в Тронхем, в Хедебю и другие места, где могли попытать счастья и напроситься в русь Гастинга.

Хрольф стал суеверен. Перед каждым походом он велел приносить Великую Жертву богу Тюру и ее кровью окроплять головы всех гребцов, хольдов и берсерков. Но был среди его несметной дружины один человек, не склонявший головы перед сосудом с жертвенной кровью. Молодые воины переглядывались и вполголоса спрашивали, кто этот хольд с лицом суровым, как у самого Тора.

– Это же Стейн Кнутнев! – отвечали им бывалые ратари, и прибавляли самым тихим шепотом. – Говорят, сам Небесный Отец – Один принял облик этого человека, чтобы стоять за правым плечом Хрольфа. И пока он будет там стоять, Удача будет бежать за Гастингом, как охотничий пес за хозяином.

– А почему же тогда он не радуется той жертве, что принес ему и Тюру наш сторешеппарь? – едва переводя от страха дыхание, спрашивали новички.

– Так вот Локки-пройдоха устроил, что Каменный Кулак не любит крови. Прямо-таки на дух не переносит, – разводили руками бывалые ратари, не раз и не два видевшие, как от одного удара Волькшиного кулака враги падают на землю как подрезанные колосья.

В четвертый год, когда по Луаре разнесся слух, что норманнская ватага уже близко, монахи с богатствами окрестных монастырей бежали в сильно укрепленный город Нант. Там же искали убежища и окрестные самоземцы. Проводником викингов в этом набеге был франкский ярл – граф Ламберт, питавший непримиримую неприязнь к французскому конунгу за то, что тот отказал ему в управлении нантскими землями. Шёрёверны вошли в Луару и при попутном восточном ветре и на веслах направились прямо к Нанту. Ламберт настоял на том, чтобы со всех драккаров были сняты драконьи морды. Шеппари роптали, но последовали повелению Хрольфа. И уловка сработала: горожане сочли плывущие к ним корабли за купеческие и не приняли никаких мер к защите. Как ни боялись франки смелых северян, однако они не ожидали от них такой дерзкой отваги, ибо Нант был обнесен крепкими стенами, гордился множеством каменных стрелковых башен, а тройные ворота имел забранными в привратные замки.

В то время как жители воображали себя в безопасности, викинги пристали к Нанту, взобрались по осадным лестницам на стены, разломали запертые засовами ворота и вломились в город. Тогда не было пощады никому, кто бы ни попадался. Ратари и слуги Йоксы, промысловые и купеческие люди, женщины и дети – все без исключения были изрублены или взяты в плен. Множество галдерей Мертвого Бога, скитники и большая толпа горожан спрятались в большом каменном святилище, которое называли церковью Святого Петра. Викинги не смогли поджечь его, но они выломали церковные ворота, убили эвека Гвигарда прямо на жертвенном месте святилища – на алтаре святого Ферреола, а над прочими учинили жестокое кровопролитие, после чего наполнили церковь хворостом и подожгли.

Разрушив дом Мертвого Бога и ограбив город, северяне вернулись на суда со значительной добычей и большой толпой пленных разбили стан на удобном для них острове реки Луары. Там они выстроили себе срубы, стащили туда добычу и пленных, больных и раненых, утвердились на острове и, будто стеною, окружили его своими судами. Создав себе оплот, шёрёверны все лето нападали на окрестные места, делали набеги по всей стране – то пешие, то на лошадях, то на лодках по рекам. Вселяя ужас в души франков, грабя деревни и монастыри, покоряя замки и крепости, они собрали бесчисленное множество золота, серебра и других драгоценностей. Опустошив земли на Луаре и разделив добычу, викинги сели на суда и вышли в море.

Молодые шеппари, решившие, что всему научились у Гастинга, измыслили далее двигаться своею дорогой. Они отделились от Хрольфовой ватаги и устремились к югу. Ньёрд принял их вызов и погнал их в Еспаньолу, к берегам Галисии. Однако по дороге бог ветра поссорился с Аегиром, и в налетевшей буре множество судов было разбито, так что нападение на Корунью не удалось. К тому же долгая кровопролитная война с маврами приучила галисийцев к битвам и развила в них воинственный дух.

А Гастинг тем временем повел драккары в устье Гаронны. На этой реке его русь ограбила Бордо, после чего Хрольф направил свои опустошительные набеги вглубь земель южных франков от Сента до Тулузы. Шёрёверны выпотрошили Базас, Дакас, Бигорр, Байонну, Лескар, Олерон, Лейктур и схорон Кондом.

Тотил, франкский ярл – герцог Гасконский, двинулся им навстречу, чтобы удержать вторжение. Викинги разбили его и потом прошли всю Гасконь. Близ города Тарба находился укрепленный замок, обнесенный рвом и стенами, оплот другого франкского ярла – графа Бигоррского. Он обращен был в груду пепла. Монастыри Гаскони постигла та же участь.

Пятый год стал, пожалуй, самым богатым на сражения. Уже в эйнмандре[194]ватага из пятидесяти шести драккаров вошла в Сиену, проникла до Роуена, а оттуда в Шарлеруа. Франкский конунг Карл Лысый пошел на шёрёвернов со всей своей дружиной. Люди Гастинга обратили в бегство его войско, часть пленных повесили, остальных увели на один из островов Сиены, разграбили все селения по обоим берегам реки и достигли Париса.[195]

И тогда все, кто только мог, искали спасения в бегстве, унося с собой драгоценности. Отовсюду во внутренние земли франков бежали мужчины, женщины и дети. По всем дорогам брели скитники и разносили ужас по всей стране.

Викинги заняли Парис, но нашли город и монастыри пустыми. Карл Лысый с войском стоял при Сен-Дени – как для защиты этого сильного монастыря, так и затем, чтобы самому иметь в нем укрытие. Люди Гастинга, направляясь к северу, вторглись в Бове и ограбили монастырь на Сисдьё.

Однако тут с людьми Хрольфа случилась незадача. Северяне наелись незрелых плодов и один за другим свалились с ног с жаром и кровавым поносом. Понимая, что на богатую добычу хворые воины рассчитывать не могут, Гастинг отправил в Сен-Дени, к конунгу Карлу, посольство во главе с Кнутневым. Через послов мореход обещал удалиться из Карловых земель за немалую мзду. Конунг и его думцы, не ведавшие о напасти, косившей викингов, были рады радешеньки купить их удаление за семьдесят мер серебра.