Война США в Афганистане. На кладбище империй - Сет Дж. Джонс

Солдаты Афганской национальной армии начали зарабатывать репутацию крепких и упорных бойцов. По всеобщему признанию, в ходе обучения у американских инструкторов они отлично овладевали тактикой и методами противоповстанческих операций. Своими действиями при подавлении массовых беспорядков, доставке гуманитарной помощи, сборе разведывательной информации о мятежниках и их пособниках, во время поиска складов с оружием афганцы впечатлили многих наблюдателей 62. Некоторые утверждали, однако, что стремление обеспечить высокое качество подготовки стоило очень дорого. В аналитической справке, подготовленной Всемирным банком, отмечалось, что «структура заработной платы Афганской национальной армии, определенная без учета бюджетных ограничений и уровня заработной платы в гражданском секторе, создает прецедент, к которому будут стремиться полиция и другие сектора и который обойдется очень дорого в финансовом отношении»63.

Несмотря на растущий уровень боевой подготовки, афганская армия по-прежнему не имела собственной авиации и самоподдерживающейся сметы текущих расходов. Во время боевых действий она полагалась на поддержку военной авиации США и международных сил, ее вооружение было изношено. Подобно полицейским, у большинства солдат имелся ограниченный запас боеприпасов и несколько магазинов. В частях афганской армии было мало минометов, пулеметов, автоматических гранатометов МК-19 и артиллерии. В ней практически отсутствовали транспортные вертолеты и самолеты, не было и штурмовой авиации. Армия не имела бронежилетов, взрывозащитных очков, кевларовых касок, бронированных автомобилей «Хамви» и легких бронированных гусеничных машин с пулеметом, установленным во вращающейся башне, оборудованных противокумулятивными экранами 64. Все это мешало ей самостоятельно проводить боевые операции против хорошо вооруженных отрядов талибов, оснащенных реактивными гранатометами, безоткатными орудиями и зенитными пулеметами, в том числе 12,7-мм пулеметами ДШК советского производства 65.

Неспособность властей обеспечить соблюдение законности и порядка в сельских районах Афганистана толкала местное население в объятия «Талибана». Афганская разведка признавала: «Мы вообще не смогли обеспечить правопорядок и защитить население деревень от мятежников и других нежелательных элементов»66. В других внутренних документах такая оценка повторяется: «У населения создается ощущение, что для его защиты делается недостаточно, и растущие преступность и коррупция делают ситуацию похожей на ту, что привела к подъему «Талибана» [в начале 90-х годов]»67. Это был поразительный вывод. Один высокопоставленный афганский чиновник рассказывал мне: «Армия входит в город, очищает его от мятежников, находится там несколько дней, затем уходит. Но так нельзя обеспечить долгосрочную безопасность. Это становится причиной недовольства местного населения. Оно поддерживает «Талибан» пассивно.

Люди опасаются за свою жизнь, если выступают против талибов»68.

Опрос общественного мнения, проведенный по заказу Командования объединенных сил в Афганистане, показал, что примерно 50 или больше процентов респондентов на востоке и юге не имели еженедельных контактов с Афганской национальной полицией. Тот же опрос показал, что полиции доверяют менее 20 процентов респондентов в большинстве восточных и южных провинций 69. Это создавало эффект домино. Сельским жителям на юге и востоке Афганистана, сотрудничавшим с властями или открыто поддерживавшим их, грозила опасность со стороны «Талибана» и других оппозиционных группировок.

К концу 2005 г. проправительственные силы и их сторонники все активнее покидали сельские районы южных восточных провинций, которые переходили под контроль талибов и других группировок. Этот процесс не особенно отличался от методов, которые использовали моджахеды во время войны против Советского Союза, когда они сосредоточили свои усилия на взятии под контроль афганской провинции. Населению, практически лишенному выбора, не оставалось ничего, кроме как активно или молчаливо поддерживать мятежников. Анализ, подготовленный по заказу сил НАТО в Афганистане, показал, что уровень поддержки «Талибана» положительно коррелирован с сельскими районами, в том числе из-за того, что там либо присутствуют минимальные контингенты правительственных войск, либо их там нет совсем. «Возможности властей защитить население за пределами административных центров провинций ограниченны, – говорится в том же анализе. – Большинство населения в центрах провинций уверено, что правительство может защитить его от мятежников. В сельской местности такого мнения придерживается меньшая часть населения»70.

В то время как Соединенные Штаты направили основные усилия и ресурсы на создание Афганской национальной армии, полиции повезло меньше. Реализация программы подготовки полиции была поручена Германии, которая не смогла обеспечить ее нормальное финансирование и, по существу, провалила. Усилия Соединенных Штатов, направленные на исправление ситуации, закончились практически ничем, так как Государственный департамент прибегнул к услугам компании DynCorp International, которая не располагала возможностями создания полиции с нуля в обществе, расколотом на племена. Когда в 2006 г. американские военные попытались спасти программу, ей уже был нанесен огромный ущерб. Негативные последствия этого можно было бы минимизировать, если бы правительство Афганистана не начало разваливаться из-за других причин.

Спустя несколько лет после падения «Талибана» среди афганских интеллектуалов получил распространение анекдот. Афганец приходит на прием к министру внутренних дел. «Министр, – говорит он, – вы должны решить проблему коррупции в нашем правительстве. Народ все больше раздражают коррумпированные и корыстные правительственные чиновники». Внимательно выслушав посетителя, министр отвечает: «Вы убедили меня в том, что это действительно серьезная проблема. Сколько вы мне заплатите, чтобы решить ее?»

Доверие афганцев к своему правительству стремительно падало по мере того, как росло возмущение растущей коррупцией и некомпетентностью. Высокопоставленные американские политики знали об этом и были очень озабочены. Генерал-лейтенант Дэвид Барно говорил, что важнейшим барьером на пути распространения мятежа в Афганистане является «крепкая власть», способная в том числе удовлетворять самые существенные потребности населения 1. Международные организации, в частности Всемирный банк, были готовы всемерно поддерживать афганское правительство. В экспертной оценке Всемирного банка говорится об «инвестициях в физическую инфраструктуру (в частности, дороги, системы водо– и электроснабжения), сельское хозяйство, систематизацию земли и собственности, создание здорового бизнес-климата с доступом к квалифицированным кадрам и капиталам, управление, здравоохранение и образование»2.

Проблема заключалась не в том, что афганские лидеры и руководители других государств не могли понять важность прочности и качества власти и ее влияние на ход гражданской войны. В принципе, все только и делали, что говорили о необходимости крепкой и качественной власти и о ее приоритетности. Не получилось слова превратить в реальность. «Большинство жаловалось на политику, – пояснил Рональд Нойман, вспоминая о своей работе на посту посла США в Афганистане, когда мы с пили с ним кофе в центре Вашингтона. – Но вот чего у нас не хватало, так это способности претворять ее в жизнь»3. Проблема, сказал Нойман, была сродни той, о которой говорится в басне Эзопа «Кот и колокольчик». Мыши собрались на совет, чтобы придумать, как им защитить себя от кота, который так досаждает им. Самое лучшее, предложила одна мышь, это повесить на шею коту колокольчик. Идея была встречена с энтузиазмом. Но оставалось решить еще один важный вопрос: кто повесит на кота колокольчик? «Все заключалось в реализации политики, – сказал Нойман. – Раз не оказалось добровольцев, политика стала бесполезной»4.