Война США в Афганистане. На кладбище империй - Сет Дж. Джонс

Предложенные на основании сделанной Стрмеки оценки шаги реализованы не были. В американском правительстве не нашлось желающих предпринимать решительные действия, а президент Карзай, казалось, не считал неэффективность власти поводом для волнений – или, по крайней мере, не хотел рисков, связанных с увольнением коррумпированных или некомпетентных чиновников.

Эти проблемы не только подрывали все усилия по стабилизации ситуации, но и играли на руку мятежникам. Отсутствие сильной и эффективной власти в сельских районах и неспособность предоставить населению самые главные услуги, то есть обеспечить его работой, электричеством и водой, все чаще вызывали недовольство. Талибы умело использовали провалы американцев и афганского правительства в пропаганде, привлекая в свои ряды новобранцев. Некоторые деревни на востоке, юге и западе Афганистана, в районах проживания пуштунов, американцы стали называть swing villages, т. е. «деревни-качели». Если они получали помощь и поддержку от афганского правительства, то поддерживали его, не получая помощь, они сразу переходили на сторону талибов. Ярким примером здесь могла послужить провинция Забуль. «Экономика – это главное, – сказал губернатор провинции Даллар Айман, – если она будет развиваться, не будет никакого «Талибана». А сейчас я не могу даже поддержать моих братьев в Забуле куском хлеба»25.

Почти по всему югу группы местного населения начали переходить на сторону талибов. В исследовании, подготовленном ООН, темой которого была ситуация в районе Муса Кала в оплоте «Талибана» – провинции Гильменд, отмечалось: «В большинстве районов Гильменда центральная власть практически отсутствует. Отсутствие власти в Муса Кала отражает ситуацию в провинции в целом». Там же говорится: «Население и шура нуждаются в помощи со стороны правительства», и это является важным фактором, стимулирующим разрастание мятежа 26. Майкл Семпл, заместитель специального представителя Европейского союза по Афганистану, рассказывал мне после возвращения из поездки по югу страны: «Местное население в этих районах выступает против правительства. Талибы входят туда, где уже существует недовольство работой правительства, рассылают т. н. «ночные письма» (листовки с предупреждениями, которые ночью подсовывали под дверь или прибивали к забору. – Прим. пер.) и запугивают население». Это, по словам Семпла, был «стандартный метод» операций талибов. «Часто правительство никак не реагирует»27. Стратегия «Талибана» была предельно простой. Они находили подходы к главам местных племен и администраторам в деревнях и округах. Иногда их принимали хорошо из-за племенного родства или из-за того, что местное население потеряло веру в центральную власть. Если их принимали плохо, они переходили к жестоким методам и запугиванию. Они также били по слабым местам – испытывавшим недостаток личного состава полицейским участкам 28. В некоторых случаях Афганская национальная полиция открыто поддерживала операции «Талибана» против НАТО или афганских правительственных войск 29.

Среди других факторов следует отметить бедность. В меморандуме, подготовленном правительством Афганистана, Соединенными Штатами и другими участниками процесса стабилизации, делается вывод о том, что широко распространенная бедность и невозможность удовлетворения элементарных потребностей в сельских районах «делают население более восприимчивым к внушению, что единственным достойным выбором является жизнь боевика»30. В исследовании, которое провела ООН, говорится, что «коррупция в правительстве и неэффективное управление повышают привлекательность «Талибана» в глазах населения». Далее в исследовании говорится, что «существующие тенденции указывают на дальнейшее размывание способности правительства эффективно руководить страной и на дальнейшую изоляцию политического руководства Афганистана и международного сообщества от населения»31. Те же выводы содержались в документах афганского руководства, в частности в «The National Military Strategy» за 2005 г. В нем отмечалось, что если «жизненно важные услуги не будут предоставлены населению быстро, население станет более восприимчивым к заявлениям экстремистских элементов о том, что они могут предложить лучший выход»32.

В завершение своего срока пребывания на посту командующего американскими войсками в Афганистане в 2007 г. генерал-лейтенант Эйкенберри пророчески предупредил: «Долгосрочная угроза успеху всей кампании заключается в потенциальной утрате легитимности правительства Афганистана. Если национальное правительство не в состоянии противостоять разочарованию населения в успехе реформ и национальном строительстве, народ Афганистана может утратить доверие ко всей политической системе». В результате, предостерег генерал, «может наступить момент, когда правительство Афганистана станет ненужным населению, и цели создания демократического, современного, самостоятельного государства могут быть утрачены навсегда»33.

У сельских жителей, измученных ужасной бедностью и задавленных «Талибаном», был только один выход. Каждую весну весь Афганистан покрывают поля белых, розовых, красных и пурпурных цветов опиумного мака. Для афганцев и жителей Запада опиумный мак издавна был символом сна и смерти. Минойская богиня носила в волосах гирлянды из капсул мака, являющегося источником наркоза. В древнеримской мифологии бог сна Сомнус носил корону из мака и часто изображался лежащим на ложе из мака. Близнецы Гипнос и Танатос, древнегреческие боги сна и смерти, часто изображались держащими в руках опиумный мак. Древнеримская богиня плодородия Церера выращивала мак, чтобы использовать его в качестве снотворного после того, как ее дочь была похищена повелителем загробного мира Плутоном.

Для Афганистана эта метафора о сне и смерти была более чем подходящей. После ввода американских войск объем выращивания, изготовления и контрабанды опиумного мака резко возрос, и это повлекло за собой ослабление государственной власти и распространение коррупции на всех уровнях афганского руководства. Объем выращиваемого мака увеличивался каждый год после свержения талибов, хотя между 2007 и 2008 гг. отмечалось снижение на 19 процентов34. Торговля наркотиками подрывала усилия по совершенствованию управления, способствовала распространению коррупции в правительстве и препятствовала развитию легальной экономики 35.

Последствия были просто ошеломляющие. «Серьезность проблемы наркотиков трудно переоценить», – сказал мне Даг Уэнкел в конце 2005 г., когда мы пили с ним чай в кафетерии на территории американского посольства в Кабуле36. Уэнкел занимал тогда пост директора Бюро по контролю за распространением наркотиков при посольстве. До этого он работал в Управлении по борьбе с наркотиками (Drug Enforcement Administration, DEA). В 2003 г. его пригласили на должность директора Бюро, чтобы он координировал всю деятельность американских властей, направленную на борьбу с наркотиками в Афганистане. В конце 70-х годов молодой тогда Уэнкел работал в Кабуле в системе DEA. «Я успел на самолет в Нью-Дели за несколько часов до появления русских, – рассказывал он. – Люди думали, это случилось, потому что я знал, что произойдет. А я не знал, просто так случилось, что мне надо было ехать. Но Советы решили, что я агент ЦРУ, и я не мог вернуться – до сих пор»37. Когда мы заговорили о том, что в этом году уровень торговли наркотиками снизился, но все еще высок, он сказал: «они проникли во все сферы жизни Афганистана и подрывают всю структуру власти»38.