Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне (сборник) - Джадсон Пентикост Филипс

Рука Макайвера дрожала, когда он разжигал трубку.

– Ты не поверишь, Джонни, с того дня и по сегодняшний я больше с Муном не встречался. Но все семь проклятых лет он каждый миг стоял за моей спиной.

Джон молчал, боясь остановить первый прорвавшийся поток слов.

– Знаешь, почему я остался после войны в армии? Не было работы, но у меня были специальные знания, которые требовались на военной службе. Меня перевели в другое подразделение. Им командовал человек, которого во время войны временно произвели в генералы, а когда наступил мир, понизили в полковники. Он вел себя так, будто в этом был виноват весь мир. Надутый сукин сын. Ему повезло – за него вышла замуж очень красивая девушка – служила под его началом во вспомогательной роте телефонной связи. Ее, наверное, прельстили золотые галуны и прочая мишура военного времени, но теперь она не знала, как от него избавиться. Мы с твоей матерью иногда встречались с ними на всяких сборищах. Мне нравилась эта девушка. Ее звали Кэтлин. Когда я говорю «нравилась» – это значит, нравилась как коллега, работающая со мной в одном здании или каждый день встречающаяся по дороге на работу. Между нами ничего не было. Абсолютно ничего. Вот история, которая была переписана, чтобы превратить ложь в правду.

Однажды в большом частном доме организовали танцевальный вечер, и я в знак уважения пригласил Кэтлин. Танец с женой командира офицеры считают своей обязанностью.

В тот вечер я почувствовал в ней напряженность, какое-то диковатое отчаяние в глазах. Кэтлин попросила проводить ее на террасу подышать свежим воздухом. Не знаю, почему она выбрала для разрыва семейных отношений меня. Все было дико и сумбурно. Кэтлин терпеть не могла полковника и кого-то любила. Хотела стать свободной. Хотела, чтобы с мужем кто-нибудь поговорил. Смогу я ей, по дружбе, помочь?

Разумеется, я ответил «да», еще не понимая, во что ввязываюсь. На следующий день она мне позвонила и попросила прийти в номер 6Б в отеле «Рассел-сквер». Мне не хотелось – почему я должен разбираться в семейных отношениях почти незнакомых мне людей? Но она была в отчаянии и так упрашивала, что я пошел.

Трубка Макайвера потухла. Он потянулся за зажигалкой, но передумал и положил трубку на стол. Джон заметил, что руки отца дрожат.

– Я вошел в отель, – продолжил Уоррен. – Отыскал номер 6Б и постучал в дверь. Кэтлин я нашел пьяной, в истерике. Пришлось надавать ей пощечин, прежде чем она пришла в себя и что-то рассказала. Ее любовником был Мун. Тогда ему было слегка за шестьдесят, но знаменитости словно лишены возраста. Наверное, он поразил ее обещаниями дома в Лондоне, виллы в Каннах, яхты, квартиры в Нью-Йорке, нарядов, украшений и бог знает чего еще. А в этот день демонстративно порвал. Кэтлин была на грани самоубийства.

Посреди ее излияний в номер вошли полковник, управляющий отелем и частный детектив. Полковник решил, будто я и есть тот мистер Уилсон, который зарегистрировался в отеле с миссис Уилсон, то есть его женой. Я, конечно, все отрицал. И Кэтлин, надо отдать ей должное, тоже – и тогда, и потом. Она говорила правду. Человек, который пару последних месяцев снимал этот номер под фамилией Уилсон, был Обри Мун. Знаешь, Джонни, что было потом? Служащий отеля поклялся, что именно я зарегистрировался в гостинице. Горничная и официант дали показания, что видели меня с Кэтлин в номере во фривольных позах. На Кэтлин они поглядывали с нескрываемой жалостью. Все знали, как выглядит Обри Мун, и не могли перепутать его со мной.

Я… я не знал, откуда валятся напасти. Меня отдали под суд трибунала на основании лжесвидетельства. К счастью, обвинение в шпионаже не подтвердилось, но Мун на этом не успокоился. Он вознамерился окончательно меня дискредитировать и выдворить из Англии. Я не мог удержаться на работе. Как только получал место, меня тут же прогоняли. Мун мог уехать на Тибет, но кто-то, получая у него зарплату, присматривал за тем, чтобы мне немедленно вручили волчий билет. Бесконечная травля в течение семи лет. Однажды я приехал к нему, но он посмеялся надо мной – напомнил тот день, когда был выставлен дураком. Я понял, он мне никогда не простит. Сражаться же с ним при его деньгах и влиянии бесполезно. Никому не позволено уязвить его самолюбие и остаться в живых. Мое положение, Джонни, меня научило: деньги победить невозможно. Богач поступает как хочет, честно ли его поведение или бесчестно. Первое время я надеялся, что ему надоедят хлопоты, которые необходимы, чтобы держать меня за горло. Теперь понимаю: этого никогда не случится.

Они долго молчали, затем заговорил Джон:

– Одного не могу понять, сэр, ведь это чистая случайность, что Мун застал вас в номере той дамы в «Рассел-сквер».

– Ничего подобного. – Уоррен грустно покачал головой. – Мун был готов порвать с Кэтлин и установил за ней слежку. Видимо, кто-то подслушал ее, когда во время танцев она попросила о помощи. Мун, наверное, пришел в восторг: одним выстрелом можно убить двух зайцев. Дождался, когда она мне позвонила и пригласила в отель. Его подкупленные свидетели уже ждали наготове. Полковника тоже известили, и ловушка захлопнулась. – Макайвер поднял голову. – Такова правда, Джонни. Ничем не приукрашенная, чего бы ты потом ни услышал.

Джон почувствовал, как в нем закипает ярость.

Пальцы Макайвера сомкнулись на его запястье.

– Никогда не пытайся посчитаться с ним за меня. Его нельзя одолеть. С деньгами не справиться. Добьешься одного: попадешь в его список жертв и окажешься в моем положении.

Через два дня бывший капитан Уоррен Макайвер вышиб себе мозги в ливерпульской гостинице, и его несчастная история снова попала на страницы прессы. Джон с грустью понял, что «правда» уже превратилась в неразличимую тень.

Трагическое самоубийство Уоррена Макайвера должно было положить конец саге. Но этого не произошло.

Джон перевез мать обратно в Америку. Мун жил в Нью-Йорке в сказочном отеле «Бомонт».

Джон с матерью поселились в маленькой квартирке в Гринвич-Виллидж. Надо было устроиться на работу, чтобы поддерживать их обоих. У Джона не было специального образования, кроме умения летать, которым он овладел в армии. Ему пришло в голову поискать место в аэропорту или в какой-нибудь частной авиакомпании.

Обратился в «Интернэшнл». В заявлении требовалось указать фамилию, фамилии родителей и много других деталей. Когда Джон выходил из отдела по подбору персонала, его кто-то сфотографировал. И в вечерних газетах появилось его лицо. Снимок был плохим, нечетким. Но был и текст – о том, что Джон Макайвер, сын человека, подозреваемого в передаче противнику секретов по атомному проекту, хочет устроиться на работу – и не куда-нибудь, а в «Интернэшнл эйрлайнз». Так опять всплыла старая перевранная правда.

Потом такая же история, как и с отцом, началась с Джоном. В то, что рассказывал Уоррен, трудно было поверить, но он не отошел ни на йоту от истины. Джон не мог удержаться ни на одной работе. Не успевал показать себя. Он хотел понять почему. Бесполезно. В результате пришлось пройти юридическую процедуру и изменить фамилию. Тогда он получил работу. Его назначили организатором круизов судоходной компании «Кьюнард Лайн». Дела привели его в Лондон, где он познакомился с Тони Вейлом, приятелем Шамбрена. А затем, без всяких причин, его выставили вон. Он пошел справиться, в чем дело, у директора по работе с персоналом, человеком в общем-то неплохим. Тот признался в получении информации о том, что Джон сын Уоррена Макайвера. Им очень жаль, но компания не может рисковать потерей репутации.