Большая охота на акул - Хантер С. Томпсон

Один его друг, также бывший там, вспоминает, что сцену он закатил ужасную… хотя Дилану Томасу она, возможно, понравилась бы, потому что, говорят, мэр вопил против смерти света.

История могла бы обернуться печально, но, вернувшись тем вечером домой, Баггси начал строить лихорадочные планы, как снова стать мэром Аспена. Его новая политическая база – так называемая Лига налогоплательщиков, своего рода элитный отряд самых выпивошных «лосей» и «орлов», и общее у ее членов одно: всякую двуногую тварь, которой меньше пятидесяти лет, они считают порочной и опасной. Лига налогоплательщиков – классический пример того, что антропологи называют «атавистическими устремлениями». В плане идеологии они все еще заигрывают с опасно прогрессивным предложением сенатора Билбо отослать всех негров назад в Африку на флотилии чугунных барж.

Таковы новые избиратели Баггси. Не все они злобные пьяницы и не все умственно отсталые. Некоторые искренне запутались и напуганы тем, что представляется им концом света, концом мира, каким они его знали. И это тоже печально. Но самое печальное то, что в контексте данной статьи Лига налогоплательщиков имеет немалое значение. За последние полгода эта группировка постоянно и успешно блокировала все прогрессивное в долине. Они благополучно одолели либералов во всех недавних столкновениях (не критически важных), сводившихся в конечном итоге к тому, у кого больше веса.

И правда, у кого? Либералы просто не могут взять себя в руки, а с окончанием кампании Эдвардса мы намеренно избегали любых попыток мобилизовать блок «Вся власть фрикам». Мы считали, что у человека, ушедшего от системы, способность вникать в политику слишком слабо развита, чтобы размениваться на мелочи. Почти все, задействованные в кампании прошлого года, убеждены, что Эдвардс с легкостью победил бы, если бы выборы проводились не 4 ноября, а 14-го или если бы мы всерьез взялись за дело неделей раньше.

Может и так, но лично я сомневаюсь. Эта мысль предполагает, что мы контролировали происходящее – а это было не так. С начала и до конца кампания была бесконтрольной, и то, что пик ее пришелся на день выборов, чистой воды случайность, удача, которую мы не могли прогнозировать. К тому времени когда начался подсчет голосов, мы дали почти все залпы, какие были. В день выборов оставалось только разбираться с угрозами Баггси, а с ними было покончено к полудню. Не помню, чтобы мы делали что-то еще: до окончания подсчета голосов мы только гоняли по городу и пили в огромных количествах пиво.

Нет смысла даже надеяться на подобную удачу в этом году. Мы начали кампанию в середине августа, на полтора месяца раньше, чем в прошлый раз, и если не сумеем задать ровный темп, то, скорее всего, за две недели до выборов просто спечемся. У меня было кошмарное видение о том, как вся наша затея выливается в массовую оргазмическую кульминацию 25 октября: две тысячи фриков в килтах танцуют шотландку перед зданием окружного суда, потея, рыдая и распевая: «Голосуй СЕЙЧАС! Голосуй СЕЙЧАС!». Требуют немедленного сбора бюллетеней, совершенно отлетевшие на политике, настолько обдолбанные, что даже не узнают своего кандидата Неда Вара, когда он появляется на ступенях суда и кричит: «Расходитесь. Отправляйтесь по домам! Еще десять дней нельзя голосовать!» Толпа откликается ужасающим ревом, потом подается вперед. Вар исчезает… Я хочу бежать, но у меня за спиной шериф с огромным резиновым мешком, который он набрасывает мне на голову и арестовывает меня за преступный заговор. Выборы отменены, и Дж. Стерлинг Бакстер вводит в городе военное положение и сам захватывает власть.

Бакстер – одновременно символ и реальность старой, отвратительной и коррумпированной политической машины, которую мы намереваемся свалить в ноябре. За ним внушительное число избирателей: Лига налогоплательщиков Баггси и правых из предместий Комковича, а еще основательная поддержка обоих банков, Ассоциации подрядчиков и всесильной Аспенской лыжной корпорации. Еще у него будут финансовые и организационные ресурсы местных республиканцев, которые при регистрации обошли демократов более чем два к одному.

Демократы, памятуя о возможности еще одного мятежа левых в духе Эдвардса, выставляют политического трансвестита, риелтора средних лет, которого они постараются подать как «разумную альтернативу» зловещим «крайностям» Бакстера и Неда Вара. Нынешний шериф тоже демократ.

Вар идет как независимый, и, по его словам, символом его кампании станет «дерево». Я бы выбрал либо изувеченную одноглазую сову, либо кулак с двумя большими пальцами, сжимающий шляпку пейотля, – последний также служит символом нашего организационного ядра – атлетического клуба «Мясной опоссум». В настоящий момент я зарегистрирован как независимый кандидат, но в зависимости от исхода нынешних переговоров о финансировании кампании остается шанс, что я подам заявку как коммунист. Не имеет значения, какой я на себя навешу ярлык, в моей гонке жребий уже брошен, остается лишь вопрос, сколько фриков, хипарей, преступников, анархистов, битников, браконьеров, байкеров и личностей нетрадиционного вероисповедания и политических убеждений выползут из своих нор и за меня проголосуют. Иные варианты гнетуще очевидны: мои противники – безнадежные задницы, которым место в патрульной службе штата Миссисипи, и если меня выберут, я обещаю им ту работу, которую они заслуживают.

Кампания Неда Вара много сложнее и много важнее моей. Он намерен биться с драконом. Джей Бэкстер – самая могущественная политическая фигура в округе. Он ведь окружной уполномоченный, остальные двое – лишь эхо. Если Вар сумеет побить Бэкстера, это сломает хребет местному истеблишменту финансов и политики. А если блоку «Вся власть фрикам» удастся победить в Аспене, то удастся и в других местах. А если это невозможно сделать здесь, в одном из немногих мест Америки, где можно опираться на проверенных избирателей, трудно представить себе, получится ли там, где нет таких естественных преимуществ. Прошлой осенью нам не хватило шести голосов, и на сей раз мы, скорее всего, тоже будем близко. Память о кампании Эдвардса гарантирует серьезную явку, с опасным фактором ответного удара, способного полностью нас уничтожить, если только популяция хиппарей не возьмет себя в руки и не проголосует. Последствия этих выборов идут много дальше любых местных проблем или кандидатов. Это эксперимент в области совершенно новой политики, и над его результатами, какими бы они ни были, стоит всерьез задуматься.

Ориентировочная платформа

Томпсона на пост шерифа,

Аспен, Колорадо, 1970 г.

1. Немедленно превратить улицы в газоны. Асфальт с мостовых снять отбойными молотками, а из его обломков (после переплавки) создать гигантскую охраняемую автостоянку за пределами города – желательно подальше от глаз, скажем, между новым заводом по очистке сточных вод и новым торговым центром «Макбрайда». В том же районе можно собирать все отбросы и прочий мусор – в память о миссис Уолтер Пэпке, которая продала свою землю застройщикам. Допуск автомобилей в город ограничится сетью «переулков для подвоза товаров», изображенной на очень подробном плане, составленном архитектором/планировшиком Фритцем Бенедиктом в 1969 г. Перемещаться жители города будут пешком или на велосипедах, находящихся в ведении городской полиции.