Стальная метель - Андрей Лазарчук

Щиты, шлемы, куртки, железа — всё было крашено или травлено в чёрный цвет.

По флангам замерли барабанщики и флейтисты.

Фриян, на белом коне, проехал вдоль строя, оказался совсем рядом с Акболатом, развернулся, махнул рукой. Барабаны ударили — раз! — раз! — раз! Бойцы шагнули на месте, потом строй медленно тронулся, сохраняя идеальную чёткость. Барабанщики постепенно наращивали темп, и строй разгонялся, перешёл на медленный бег, потом быстрый бег — всё так же сохраняя линию. Шагов через триста барабанщики дали отбой, строй остановился. Сигнал к перестроению — и все моментально развернулись, копейщики скрылись за щитами и опустили копья; те же, кто бежал во второй шеренге, оказались позади и копья подняли… На это ушло два вдоха, не больше.

Снова барабаны начали разгонять темп…

— Я не жду, что у них будет много конницы, — сказал Фриян, словно продолжая разговор. — Хорошо, что Ягмара здесь. Мне было тревожно без неё.

— Хорошо, да… Сюмерге не проговорилась, что у них за план действий?

— Она не знает. Ягмара не говорит никому. Но какой-то план есть определённо.

Акболат вздохнул и посмотрел вверх. Несколько воронов кружились над полем. Будто уловив его взгляд, они гортанно прокричали что-то и разлетелись в разные стороны — один полетел на север, четыре или пять — на юг.

— Разведчики, — сказал он.

Фриян кивнул.

— Первые корабли уже подошли к излучине, — сказал он. — Остановились там и ждут. Я думаю, завтра будут высаживаться.

— Ягмара просила их не спугнуть.

— Да, Сюмерге передала… Собственно, только это она и сказала.

— Мне тоже. Девчонки стали такие суровые…

— Их можно понять.

— Да.

Строй приближался очень быстро. Акболат представил себе, как этот чёрный сплошной забор, ощетинившийся железом, налетает на тебя… Да, такой манеры ведения войны в Сугуде не знали точно. Наверняка не знали и в остальной империи персов. Может быть, этим и объясняются блистательные победы Александра — а вовсе не божественным покровительством? Хорошо бы так…

Фриян махнул рукой, и барабаны, ударив дробь, смолкли.

Строй слаженно остановился, замер. Только шевельнулись тут и там наконечники копий, на бегу либо чрезмерно поднятые, либо, что хуже, опущенные, и выровнялись в линию.

Тут же к строю подбежали наблюдавшие за учением начальники, выхватывали из рядов провинившихся сариссофоров, отправляли на порку. С этим у Фрияна было строго.

От берега приближался всадник. Акболат не сразу его заметил, сидел в пол-оборота. Всадник подлетел к Фрияну и что-то быстро и негромко сказал ему. Фриян повернулся к Акболату:

— Шесть кораблей показались. Будут тут через полчаса.

Потом махнул рукой, подзывая начальников. Те устремились бегом, придерживая мечи.

Он дождался, когда подбежит последний.

— Порку отменить, просто отругать. Всем отдыхать. Костры не жечь, пищу готовить в ямах. За черту не заходить под страхом смерти. Спать не раздеваясь. Моё знамя убрать, шатёр закидать лапником. Исполнять. Акболат, разъясни своим.

— Слушаюсь, командир.

— Постой. Как думаешь, что она могла наколдовать?

— Не представляю даже. Наверное, зависит от того, что эти, — он кивнул в сторону реки, — нашли в Железных Воротах. Или не нашли.

— Понятно. Что ничего не понятно. Ладно, лишь бы не случилось, как с Саручаном…

— Вот потому Ягмара и здесь, — сказал Акболат. — Я так думаю.

— Она тоже не знает, что случилось с Саручаном.

— С Саручаном, с твоим отрядом, да и вообще — что случилось на Севере. Но она сумела расправиться с Черномором, вообще ничего о нём не зная… в смысле, знала только, что он силён и что он существует, но что он собой представляет, какие у него силы и слабости…

— Может, просто повезло.

— Может, и так…

Они помолчали, глядя, как слаженно отходят к лагерю воины.

— Ладно, — сказал Акболат, — поеду к своим. Потолкую.

— Бойтесь тумана, — сказал Фриян.

Акболат кивнул.

Всю ночь тянулось от Тикра пополнение. Наутро дюжинные и сотские Акболата распределяли вновь прибывших, стараясь так, чтобы в каждой боевой дюжине новичков было не больше четверти; уже сбившиеся вместе за три дня «старики» ворчали, когда их отрывали от друзей, заново сливали в новые отряды да ещё и разбавляли молокососами… А к полудню с севера, по бездорожью, неторопливым полускоком пробивая дорогу в тронутом ночным морозцем снегу, появились кочевники.

Синий с золотым окоёмом знак несли они над собой — знак народа Бекторо.

Ягмара, наверное, почувствовала их заранее — она уже сидела верхом, одетая, как кочевница, и ждала. По обычаю, выезжать навстречу положено было, только когда подозреваешь, что приближается враг или просто незнакомый. Акболат подъехал к ней.

— Ты вызвала?

Ягмара молча покачала головой. Потом сказала:

— Сами. У них есть малый волшебник. Он привёл.

— Сколько же их?

— Все, что остались. Народ почти вымер. Чёрный мор убил всех женщин, даже старух. Выжили несколько полных семей — на дальних кочевьях. Сейчас их прячут. Здесь только мальчики и мужчины. Семь сотен, чуть больше. Мальчики ведут обоз, будут позже…

— Тебе плохо? — спросил Акболат.

— Да. Но не так… не телом. Душа не выдерживает. Они все помечены смертью, и я не знаю, что с этим делать…

— Они больны? — растерялся Акболат.

— Нет-нет. Но они просто хотят умереть. А смерть истинная для них только одна — в битве или на охоте.

— Хотят умереть… — скрипнул зубами Акболат. — Это ещё надо заслужить. Умереть… ха! Нет ничего проще, чем умереть…

— Не злись, отец. Они просто хотят догнать своих мёртвых. Я поговорю с ними. Мы поговорим.

— Скажешь просто: к мёртвым смогут отправиться, когда я их отпущу. Вместе со мной, не раньше.

Ягмара смотрела прямо перед собой и молчала.

Немного не доехав до лагеря ополченцев, кочевники стали сворачивать в сторону и скоро описали круг, внутри которого начали притаптывать снег. От общей массы всадников отделились девятеро и быстрой рысью направились к Акболату и Ягмаре. Это были зрелые опытные воины, трое даже с бородами — то есть уже и внуки их имели право носить копьё. Но среди них был и совсем молодой, даже не очень похожий на воина — в синем с золотом кофте, подпоясанный пурпурным платком…

— Горонзо, — тихо сказала Ягмара.

Словно услышав, юноша поднял руку, потом сорвал шапку. Медно-рыжие волосы, хоть и были прихвачены лентой, торчали во все стороны.