Стальная метель - Андрей Лазарчук

— А если он всё-таки наденет её сразу?

— Тогда придётся уничтожить там всё. К сожалению, вместе с короной.

— И ты это сможешь?

Ягмара молча кивнула.

— Может, так и поступить? — спросил Фриян.

Ягмара, опять же молча, покачала головой. Потом приложила палец к виску.

— Вот здесь, — почти прошептала она, — мне что-то говорит, кричит — что тогда мы проиграем. То есть мы выиграем сейчас, но погибнем сами и потеряем всё в самом скором будущем. Потому что вслед за Сутехом придёт Александр… и это будет хуже Черномора. Не спрашивайте — я не знаю, почему. Знаю только, что с ним мне не справиться… всем нам не справиться. За ним стоит кто-то настолько могущественный… настоящий бог, древний. И, кажется, не один. Или один, но в разных лицах… не понимаю. Простите… — она закрыла ладонями глаза.

— Тебе было видение? — осторожно спросил Акболат.

— Не то чтобы видение… — не отнимая ладоней, сказала Ягмара. — Как бы обрывок книги… будто читала, забыла или не поняла, теперь вспомнила. Но точно, что не читала. Это… это из памяти Бекторо. Она что-то знала… ещё тогда…

— Хорошо, — сказал Фриян. — Тогда жечь их всех — это на крайний случай. По мне, что Сутех, что Александр — какая разница, кто разрушит города и уничтожит народ… А теперь, когда мы вроде бы всё поняли, дай нам с отцом обсудить, как мы будем действовать завтра.

Теперь Главк вёл свой маленький отряд быстро, нигде больше не задерживаясь и часто меняя уставших коней на свежих. В городе Реште к ним присоединились двое юношей лет шестнадцати, похожие как братья, по виду армяне, но говорящие на языке вроде бы греческом, только Ний почти не понимал их, иногда лишь улавливая знакомые слова, не имеющие никакого отношения ни к обстановке вокруг, ни к теме разговора; Главк объяснялся с ними условными знаками. Впрочем, Нию казалось, что юноши притворяются и разговоры понимают.

Вазила в высоких рыжих сапогах и широких штанах, скрывающих мохнатые ноги и копыта, ехал верхом, изображая человека. Поначалу это было почти смешно, поскольку ездить он не умел и постоянно ёрзал на кожаной подушке, которые здесь служили вместо сёдел. Впрочем, лошади послушно и терпеливо шли под беспокойным седоком…

Какой-то пергамент с печатью, который Главк предъявлял и стражникам, и на постоялых дворах, был лучше денег: их и пропускали везде, и размещали на ночлег, и кормили почти даром. Ний старательно не интересовался этим пергаментом.

Поднявшись от цветущих долин в горы, где, правда, уже не было снега, но постоянно дул холодный принизывающий ветер и часто налетал дождь, они в три перехода достигли крепости Казвин. Здесь Главк, оставив подчинённых на постоялом дворе, отправился на встречу с кем-то, вернулся только на следующий день и был весьма озадачен…

Впрочем, Ний, послонявшийся среди постояльцев и сыгравший пару партий в зары со стражниками (сначала проиграл один серебряный, потом отыграл обратно), уже знал, что царь Дарий, про которого думали, что он давно где-то в Бактрии, а то и в Сугуде, — вдруг объявился совсем близко, где-то южнее Тихрана[17], а сатрап Фратаферн, до того восставший против Дария, каким-то чудом получил прощение и теперь поставляет царю воинов, коней, скот и золото; Александр же, вместо того, чтобы обосноваться в Сузах, как были уверены все, внезапно перевалил через горы, наголову разбил и уничтожил отошедшее туда раньше войско сатрапа Сузианы Ариобарзана и подошёл к Парсаю, который греки называли Персеполисом. Правитель Парсая Тиридат без боя открыл ворота города… Многие бежали из Парсая на север, и сейчас в Экбатане[18] скопилось великое множество народа, не знающего, куда податься дальше.

Ночью Ний попытался увидеться с Ягмарой, но она не пришла. Впрочем, они уже давно решили эту проблему: в воображаемом доме на столе лежала вощёная доска и остро отточенное стило, и они писали друг другу письма — обстоятельные, когда было что рассказать, или короткие любовные записки. Ний прочёл, что Ягмара с отцом и Фрияном готовятся встретить Сутеха с войском и что, если всё пойдёт по плану, они с Нием могут свидеться раньше, чем предполагали… Ний с сожалением протёр доску и подробно описал, где он сейчас находится и что ему известно о происходящем в Персидском царстве. Потом открыл глаза и снова оказался в переполненном, холодном и вонючем постоялом дворе рядом с крепостью Казвин. Рядом на циновке храпел Вазила. Братья играли в странную игру, по очереди выкладывая на полу дощечки с рисунками и время от времени забирая себе одну или несколько дощечек; что было целью игры — забрать все дощечки или избавиться от них, Ний не понял, как ни присматривался. Вазила повернулся на другой бок, перестал храпеть, потом встал и вышел, в дверях поманив Ния за собой.

Они уже за время пути рассказали друг другу всё, что с ними случилось… В беде своей Вазила был виноват сам — взялся лечить лошадей в табуне, который скифы гнали из своих степей в Армению. Он догадывался, что скифы гонят не своих коней и что, в сущности, они просто разбойники, но ничего не мог с собой поделать. При переходе через Восточные Гирканские ворота табун попал в небывалый в этих местах буран, и два десятка жеребцов, отбившись от табуна, переломали себе ноги. Вазила нашёл их уже издыхающими — и не смог им помочь. Его обвинили в колдовстве и хотели убить, но передумали и в Задракарте, огромном торговом городе за перевалом, продали как диковинку армянским купцам, отправляющимся в Киммерию. На верёвке из конского волоса Вазила прошёл с купцами всю Гирканскую долину, пока в предгорьях Армении купцов не ограбили и не убили. Его же приняли за местного бога и много дней всячески ублажали, пока он не очнулся уже в той горной деревне и не увидел Ния…

Во дворе тоже спали вповалку, нужно было внимательно смотреть, куда ступаешь. Хорошо, что светила луна. Они покинули постоялый двор и медленно побрели без дороги — Вазила на полшага впереди. Справа поднимались щербатые поверху стены крепости, слева зияла пустота. Слышно было, как там, в пустоте, катит воды река.

Наконец они уселись под огромным чинаром спиной к реке, лицом к крепости. Никого не были ни видно, ни слышно поблизости, лишь в отдалении лаяли собаки да что-то скрипело.

— Брат мой, — сказал Вазила, — мне нужно сказать тебе очень важное. И чтобы ты подумал над этим.

— Слушаю тебя, брат.

— Когда меня почитали как бога, я выпил столько вина, сколько не выпил за всю жизнь. Я вообще раньше мало пил вина, ты знаешь. Люди пьют его для веселья и чтобы согреться, но меня оно не веселит и не греет. Потом просто болит голова и долго ничего не хочется. Но на этот раз что-то произошло. Я никак не мог понять, что это, и много над этим думал — всё то время, пока мы ехали. И вот сейчас, кажется, понял. Эти люди верили в меня как в бога — и я действительно на какую-то малую часть им стал. Я понял, как снять чары с наших оножей, и мы сможем уйти. Помнишь твой туес, который снимал цепи и открывал замки?