Наследник Тавриды - Ольга Игоревна Елисеева

Однако на этот раз рассуждения старого посла как-то не ложились в колею его собственных. Немудрено. Семен Романович давно жил вдали от родины, на покое, а в лучшие годы мало соприкасался с делами южных провинций.

«Крым — не есть центр подвластных вам территорий, — писал старик. — Его необходимо привести в порядок, имея в виду выгоды прежних жителей. Полуостров пребывает в запустении уже пятьдесят лет с момента, не скажу завоевания, а скорее ловкого похищения у хана. Только коренные обитатели могли бы сделать этот край цветущим».

Губы Михаила иронично дрогнули. Прошло полвека, а отец так и не простил обид. Быть может, мнимых. Он по сию пору ненавидел светлейшего князя, давно покойного, и отказывался признавать очевидное. За что ни схватись: за колодцы ли, дороги ли, верфи — генерал-губернатор на каждом шагу натыкался на исполинские следы предшественника. Слов нет, изгаженные ришельевско-ланжероновским нерадением, но все еще заметные. Разведка недр, крепости, первые школы и больницы — все было заложено тогда и не поправлялось с тех пор ни разу.

Внезапный порыв ветра вырвал листок из пальцев у Воронцова и швырнул на волну. Наместник ахнул. Он любил и почитал родителя. Однако хлопотное наследство светлейшего князя требовало мыслить своей головой.

— Лиза. Спустись ко мне в каюту. Я тебе подиктую.

Случалось, у Михаила болели глаза. Утомление от бумаг. Правда, иногда резь предшествовала приступам лихорадки, и жена с тревогой скользнула взглядом по лицу графа. Но, не найдя ни желтизны, ни бледности, успокоилась.

— Готова? Пункт четвертый. «Запретить продажу земельных участков всем лицам, кроме жителей тех деревень, в чьем округе находятся новые наделы». Сие правило оттолкнет от покупки имений в Крыму людей промышленных и трудолюбивых. А они одни могут привести здешний край в цветущее состояние.

Михаил почти буква в букву повторил слова отца, но… в отношении переселенцев. В его наместничестве жило два с половиной миллиона православных на триста тысяч мусульман. Со всеми он хотел ладить. Однако вековой сон под чинарой его не радовал.

Лиза записала, облизнула губы и подняла глаза на мужа.

— Так. На чем стали? А, дикость местных нравов. Пункт шестой. «Передать заведование земской полицией помещикам». Сия мера губительна для правосудия. В Крыму большая честь землевладельцев — татарские мурзы, самовластно управляющие бедными жителями. Заведование полицией будет для них источником злоупотреблений, тем более что закон магометанский запрещает татарам жаловаться христианину на своих единоверцев.

Вообще, следовало перевести «Проект положения» на татарский язык, посоветоваться с муфтием и выборными от местных жителей. Они и сами накидают возражений. Эту затею Воронцов отложил до возвращения из путешествия. В Херсоне есть типография и чиновники, владеющие языком.

Лиза старательно возила свинцовым карандашом по бумаге.

— Получается, туземцы — главная беда?

— Как в любой колонии. — Михаил пожал плечами. — Пришлые явились сюда зарабатывать деньги и вынуждены ладить друг с другом. Коммерция их связывает. А те, кто жили раньше, имеют свой уклад. Не кипят желанием включаться в общие дела. Более всего боятся посягательства на свои права. Надо быть осторожным, чтобы не спугнуть их.

Одесса.

— Дело растет как снежный ком. — Липранди считал своим долгом обо всем сообщить Казначееву. — Контрабандисты — полбеды. Еще и этэристы затесались!

Утром в пятницу полковник пришел к правителю канцелярии и они с видом заговорщиков затворились в кабинете наместника на ключ.

— По возвращении граф должен получить от нас полные сведения. — Липранди бросил на собеседника быстрый взгляд. — Вы вчера пили?

Саша маялся головой. Да, пил. И имел на это право. Во-первых, Воронцов уехал. Во-вторых, Варвара Дмитриевна решительно отказывалась принимать его ухаживания.

— Иногда пороки сильнее нас. И какая бы ни была девушка…

— Я бросил ради покойной жены гашиш, — оборвал его Липранди. — Итак, к делу. Думаю, надо устроить рекогносцировку на месте. Есть много ходов, через которые можно проникнуть в катакомбы. Но все они более или менее известны нищей братии. Мы сразу попадемся на глаза. Вы говорили о лазе в доме Гагариной.

— Я приказал его заделать, — развел руками Саша.

— Не лишним будет узнать, выполнено ли ваше приказание.

Полковник как в воду глядел. Оказалось, что Варвара Дмитриевна, приняв телеги с камнями, велела свалить булыжники в углу двора, а ход через подвал оставить нетронутым.

— Я знала, что дыра пригодится.

— Сударыня, мы очень просим сохранить наш визит в тайне, — строго предупредил ее правитель канцелярии. — Вам не следует самой идти за нами. Что бы ни произошло и сколько бы времени мы там не оставались. Это может быть опасно.

Варя пожала плечами: мол, пожалуйста.

Офицеры миновали комнату-склеп и спустились вниз по хорошо знакомым Саше ступеням. Они взяли с собой и веревки, и факелы. Но предпочли не зажигать огонь сразу. Постояли немножко в темноте, давая глазам привыкнуть, и двинулись в глубь хода, уводившего из подвала в крипты. Сначала ничего необычного не происходило. Спутники достигли места, где лаз заканчивался и начинался широкий подземный коридор. Вышли в него и побрели на отдаленный шум моря. То и дело им попадались остатки стоянок подземных обитателей. То костер, холодный пепел которого сдувал с полу сквозняк. То груда брошенного тряпья, шевелившаяся от кишевших в ней крыс. Но самих нищих и след простыл. Они грелись наверху на солнышке. Несколько раз в боковых ответвлениях от главного хода офицеры видели настоящие склады, заполненные тюками или ящиками.

Спутники отправлялись туда и, как могли, исследовали груз. Приходилось зажигать факел. Иногда Липранди, поддев длинным ножом, вскрывал упаковку. Табак, кофе, чай, шелк, шерсть, ливанские благовония. Все попадало сюда с кораблей, разгружаемых прямо в море, привозилось на лодках к берегу и пряталось в каменных кишках Одессы. Саша помечал на нарисованной карте крестиками места складов, но не был уверен, что план точный.

Наконец спутники достигли просторной пещеры с низкими сводами. Возможно, когда-то тут было озеро, но оно вытекло, оставив после себя глубокую нишу. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, какие вещи лежат в продолговатых, крепко сбитых ящиках. На армейских магазейнах такого добра полно. Липранди присвистнул.

— Здесь хватит тысячи на три! Вся армия Ипсиланти ушла в катакомбы?

— Не верится, — пожал плечами Саша. — Кто разбежался, кто подался в разбойники. Чтобы сидеть под землей, нужна адская дисциплина. Ее у греков нет. Может, они торгуют оружием?

— Или хранят его для чего-то, — вставил Липранди. — Надо понять: отправляют отсюда ружья или принимают?

Последнее показалось Саше диким. Ясное дело — оружие нужно восставшим, его закупают в России и тайно отвозят за море. Хотя… почему тайно? Казначеев даже остановился, так его поразила собственная мысль. Грекам помогают вполне открыто. Если не солдатами, то деньгами, продовольствием и вооружением. Можно не прятать ящики с патронами, их без малейшего смущения деловито грузят в Карантинной гавани на суда. Чтобы подтвердить свою мысль, Саша при помощи ножа вскрыл один из ящиков. Ружья оказались итальянского производства.