Клиника - Салли-Энн Мартин

Инструменты как инструменты. Другое дело, что они были готовы к использованию, и Дженни, осознав это, почувствовала слабость в коленях.

Вновь раздались бессвязные крики, и она вытащила из рюкзака свой макетный нож. Выставила его перед собой, и блики от лампы засияли на трясущемся лезвии. Дженни вышла из учебного класса, завернула за угол и осмотрелась в просторном помещении. Заморгав при виде мрачной сцены, она прижала руку ко рту, сдерживая рвущийся из горла вопль. Выскочила в коридор, уронила нож, и тот со звяканьем завертелся на каменном полу. Ее стошнило раз, другой, третий — словно тело требовало исторгнуть увиденную мерзость. Присев на корточки, Дженни пыталась восстановить дыхание, когда ее спины коснулись тонкие пальцы. Она раскрыла рот, не издав ни звука, — крик прозвучал только в ее голове.

66

Эми дернула верхний ящик стола доктора Кавендиш. Заперто. Попробовала нижний, затем еще один — в другой тумбе, с тем же успехом. Ее охватило отчаяние. Швы на лбу, похоже, вот-вот разойдутся — так горела рана. Вспомнив о забытой Ким связке, Эми вытащила ее из кармана и перебрала в поисках подходящего ключа. Есть! Один за другим отперла ящики и наконец с облегчением увидела лежавшую между ручками, карандашами и степлерами упаковку парацетамола. Схватила пластинку и, выдавив пару таблеток, запила лекарство из стоявшего на столе стакана.

Прошлый раз ей не бросился в глаза большой шкаф, не слишком подходивший по стилю к письменному столу. Между дверцами был зажат кусок материи с цветной вышивкой, и Эми тотчас его признала. Значит, здесь хранится запасная одежда для пациентов. Интересно, что еще приготовила для нее доктор Кавендиш… Она открыла шкаф, сморщившись от запаха нафталина.

Цветастое платье, качнувшись на вешалке, скользнуло на свое место рядом с бордовым. Кстати, как оказалось, довольно удобным. Вытягивая вешалки из шкафа, Эми поняла, что одежда расположена в порядке убывания размеров. Те, что поменьше, с биркой «12», выглядели новыми, ни разу не ношенными. На них еще висели ценники. Так или иначе, даже ненадеванные платья были старомодными. Развесив одежду в прежнем порядке, она заметила кое-что внизу. Кое-что очень знакомое. Присев перед шкафом, раздвинула платья. Чемодан. Ее чемодан…

Совсем забыв, что ей не положено здесь находиться, Эми вытянула чемодан из шкафа, и он с глухим стуком ударился о пол. На всякий случай расстегнула застежки — следовало убедиться, что в шкафу и в самом деле находилось ее имущество. При виде тренировочных костюмов и домашних тапок на глаза навернулись слезы. Словно вновь попала домой — первый раз за последние три недели. Она зарылась в одежду, вдыхая запах прошлой жизни.

К боку чемодана был прилеплен коричневый стикер. Получается, что вещи доставили две недели назад, через несколько дней после ее прибытия. Почему же доктор их не отдала?

Если таблетки и подействовали, то совсем ненадолго — в голове вновь запульсировала боль. Эми встала и прошлась по кабинету — странному и чужому для нее месту. Остановилась у стола, попыталась закрыть ящик, но его перекосило на полозьях. Решив восстановить порядок, Эми вытащила ящик полностью и заметила под его дном разложенные фотографии, в основном старые, черно-белые, в желтых пятнах. Она достала всю стопку, разложила ее по столешнице и включила настольную лампу. Перед ней предстала история психиатрической лечебницы. Стройные ряды бесстрастных медсестер в накрахмаленных халатах, врачи с такими же холодными лицами. Несколько черно-белых фото: солдаты с перебинтованными ногами в инвалидных креслах, улыбающиеся санитарки, раздающие лекарства. Дальше пошли цветные снимки; другое дело, что цвет не создавал радостной атмосферы. Эми подняла одно фото: группа девушек-подростков позирует в картинных позах, а сбоку за ними с осуждением наблюдает смотрительница Доусон. Прически в виде взрыва на макаронной фабрике и узкие юбки-карандаши — наверняка восьмидесятые годы. Ежегодный групповой снимок, хроника жизни «желтого дома»… Одно из лиц на фотографии показалось знакомым: блестящие черные волосы, угрюмое лицо. Та самая женщина из леса?

Эми невольно вспомнила снимок, найденный в помещении мусоросжигателя. На нем была изображена женщина в бикини на морском побережье. И дата — двухтысячный год. Она вздрогнула. Женщина с той фотографии — точно не пациентка «Соснового края», ведь лечебница закрылась за два года до начала нового тысячелетия. Похоже, в мешках перед печью лежали ее вещи. Почему их не отправили на домашний адрес клиентки клиники?

Еще серия фотографий, вставленных в кармашки маленького альбома без обложки. Шестидесятые годы, семейный альбом. В центре первого фото стояла роскошная красавица с блестящими кудрями и стройной фигурой. Шелка, бриллианты… Рядом с ней холеный мужчина — супруг? — и мрачная девочка. Семья позирует у подножия каменной лестницы в итальянском стиле, окаймленной по краям фигурно подстриженными кустиками — словно картинка из книг по садоводству.

Эми перелистнула страницу. Прошли годы, и мать семейства располнела. Бежевый костюм с топом в виде туники. Живот женщины выпирает из-под него, словно суфле из кухонной формочки, саржевые брюки туго натянуты на полных бедрах. У девочки с первой фотографии все то же мрачное выражение лица. Смотрит прямо в объектив, глаза холодные, рот сжат в тонкую линию. Мать держит на поводке сидящую у ног породистую немецкую овчарку.

Эми ожидала увидеть рядом с ней состарившегося мужа, однако на этом этапе жизни семьи его, похоже, не было. Альбом заканчивался снимками совсем растолстевшей матери и дочки, уже подростка, игривой и грациозной девушки. Знакомые черты… Привлекательна, стройна, волосы откинуты назад, подчеркивая высокие скулы. Доктор Кавендиш…

Из альбома выпала газетная вырезка. Эми осторожно развернула хрупкую пожелтевшую бумагу и прочла текст заметки. Ее сердце заколотилось; вырезка затряслась в дрожащих руках.

Сняв трубку телефона, Эми попробовала набрать номер родителей. Никто не ответил, и она позвонила своему единственному другу, Даррену.

— Привет, Даррен слушает.

— Даррен, это я, Эми! Тут происходит что-то странное! Я…

— Ха-ха, я пошутил. Эй ты, козел, оставь сообщение после длинного сигнала…

Эми уронила трубку на рычаги и отскочила от стола, будто несколько шагов назад могли стереть в памяти те тайны, что она узнала.

Дверь кабинета распахнулась, и снимки, словно сухие листья, разлетелись по полу. Эми испуганно заморгала в полумраке, услышав суровый голос:

— Что вы тут делаете?

67

— Кто вы? — пискнула она.

Женщина с землистым лицом, зацепив пальцем пояс ее куртки, молча вела Дженни в палату. Дышала она мелко и часто, словно совсем выбилась из сил. Войдя в комнату, улеглась на взвизгнувшую пружинами металлическую больничную кровать, забилась под изжеванные простыни и свернулась калачиком.

Вдоль стен палаты расположился ряд