Родной берег - Уильям Николсон

Ларри почувствовал, как в груди снова становится тесно. Он попался в ловушку, из которой нет выхода. Возможно, она хочет, чтобы он сейчас к ней прикоснулся. Но Ларри парализован.

– Ты сам-то это понимаешь? – спросила она.

– Это не важно, – отмахнулся он. – Не в этом суть.

– О! А есть суть? Расскажи-ка.

– Суть в ребенке.

– Каком ребенке?

– Ребенке, которого ты родишь. В нашем ребенке.

– Нет никакого ребенка, – заявила Нелл. – Его больше нет.

Она продолжала курить, едва глядя на Ларри.

– Что? – спросил он.

– У меня был выкидыш. Просто я пока не собиралась тебе рассказывать.

Он уставился на нее, не в силах осознать услышанное.

– Ты не собиралась мне говорить?

– Но пришлось.

Это доходило до него с трудом.

– Почему ты не хотела говорить?

– Я думала, что, если не скажу, – ответила она убийственно просто, – ты будешь продолжать меня любить.

Он резко вдохнул:

– О Нелл!

Обнял ее и крепко прижал к себе – к горлу подступили слезы.

– О Нелл!

Его переполняли жалость, облегчение и чувство вины. Картина будущего снова изменилась, мир резко перевернулся и направляет его по новому пути. Нелл высвободила руку, чтобы погасить сигарету.

– Мне так жаль, Нелл, мне так ужасно жаль.

– Правда, милый? – Ее голос снова был нежен.

– Что случилось? Когда это произошло?

– Почти две недели назад.

– А как же твоя поездка?

– Не было никакой поездки. Прекрати задавать вопросы, милый. Это было чудовищно, но я говорю себе, что все кончилось.

– Бедная, бедная моя, милая. А еще я все усложняю. Надо было сразу сказать.

– Ну, теперь сказала.

Они отправились в постель, ища не любви, но успокоения. И лежали, свернувшись, в объятиях друг друга, как беспомощные младенцы. Тень ребенка, прожившего так мало, словно соединила их руки.

– Можем попробовать еще раз, – шепнул Ларри.

– А ты хочешь?

– Конечно, хочу. А ты нет?

– Я не уверена, что готова. Сможешь подождать?

– Да, смогу.

Она мудрее, чем он. Для Ларри разговор о другом ребенке – лишь способ утешить ее, выразить любовь. Для него «другой ребенок» – просто идея, а не реальность. Но этот ребенок будет жить внутри ее. Для Нелл он – нечто большее, чем проявление любви.

– Для меня главное, чтобы ты был свободным, – сказала она.

Поразительно, как она интуитивно понимала его переживания. Ребенок апеллировал к его чувству долга. И он предложил ей пожениться. Однако Нелл отдавала себе отчет – это предложение нельзя назвать по-настоящему добровольным. Теперь она вернула ему свободу. Он был пристыжен ее честностью и щедростью.

А потом он воспомнил, как Нелл протягивала руку, чтобы погладить ладонь Питера Бьюмонта в «Савой Гриль», и снова почувствовал смятение. Им определенно манипулировали, но зачем?

– Иногда я не понимаю, что с нами происходит, – сказал он.

– И не нужно, – ответила она. – Люди либо любят друг друга, либо нет.

– Я правда люблю тебя, Нелл. Я в этом уверен.

В эту минуту, окрыленный ее обещанием свободы, он легко мог сказать эти простые слова.

– Я тоже люблю тебя, милый, – шепнула она.

Некоторое время они молча грелись в объятиях друг друга, переполненные всем тем, что было сказано. Потом Нелл села на кровати, поправляя одежду.

– Я, пожалуй, пойду.

– Когда я снова тебя увижу?

Она поднялась, потягиваясь, как кошка. Потом повернулась к нему с улыбкой.

– Дорогой Лоуренс, – сказала она. – Мы можем увидеться, когда пожелаешь. Но знаешь, что я думаю, – только, пожалуйста, не сердись, – я думаю, что сейчас тебе стоит как следует и по-честному поговорить со своим другом Китти. Скажи ей все, что накопилось, и выслушай, что она скажет в ответ. Пока этого не случится, не думаю, что у тебя получится всем сердцем любить кого-то еще.

– Это неправда. – Ларри покраснел. – Нет, ты ошибаешься. Все совсем не так. Да и в любом случае, даже если это и так, какой в этом смысл? Она жена Эда.

– Она счастлива с Эдом?

Ларри смотрел на Нелл оцепенев. Она будто читала его тайные мысли.

– Я не могу этого сделать, Нелл.

– Ты большой любитель ничего не делать, да, Лоуренс? Но если тебе что-то нужно, придется ради этого постараться. Мало просто ждать, когда оно само приплывет к тебе в руки. Если тебе нужна Китти, скажи ей, и посмотри, что получится. А если не выгорит и ты решишь, что нужна тебе все-таки я, скажи мне, и увидишь, что получится.

Она поцеловала его в губы, долгим и нежным поцелуем, прежде чем уйти.

– Не будь таким трусишкой, милый. Кто не просит, тот ничего и не получает.

Зимой 1947 года снег на юго-востоке Англии пошел только в конце января и падал, пока не покрыл землю толстым слоем. Шоссе и железные дороги уже на второй день стали непроезжими, и Ларри, приехавшему погостить на выходные, пришлось задержаться.

В эти самые выходные они отправились кататься на санках. Тепло одевшись, пересекли опустевшее шоссе и пошли по тропинке к вершине холма Маунт-Каберн. Эд тащил сани, Ларри держал Памелу за руку, время от времени вытаскивая ее из сугробов. Сзади шла Китти: из-под шарфа и вязаной шапки виднелись только глаза и нос.

Небо было ледяным и прозрачным. Остановившись на гребне холма, они глядели на белоснежный мир, переводя дух после восхождения по глубокому снегу.

– Мир как новенький, – заметила Китти. – Ни морщинки!

– На самую вершину пойдем? – спросил Эд. – Ужасно хочется съехать по южному склону.

– Даже думать не смей, – остерегла его Китти.

Южный склон холма обрывался вниз настолько круто, что даже пастухи не поднимались по нему со своими овцами. Горки были раскатаны на более пологих отрогах.

– Хочу кататься! – закричала Пэмми. – Хочу кататься!

Даже этот спуск выглядел небезопасным.

– Все будет хорошо, если подстраховать сбоку, – заявил Эд и вызвался проверить трассу.

Он уселся на санки, раскачался и сорвался вниз. Санки стремительно катились по склону, пока не налетели на занесенный снегом камень. Эд полетел в сугроб под хохот остальных.

Весь облепленный снегом, Эд вскарабкался наверх, волоча за собой санки.