Живой - Тимофей Царенко

— Клоун, мы впадаем в рекурсию. Давай прекращать. Мне это уже как-то надоедать стало, — устало протянула Красотка.

Должен признаться, это не совсем то, что ожидаешь услышать от женщины после её десятого оргазма.

— Ты красивая, — я провожу ладонью по идеальной гладкой коже груди, — а ещё от тебя богомолом пахнет. Дорогуша, скажи, а почему от тебя пахнет хищным кузнечиком?

— Не знаю, — девушка заметно напряглась. Она задумчиво смотрела на своё тело.

— Лучше ты мне скажи, Клоун, что у тебя с кожей на виске.

— Где?

Красотка цепляет пальцами что-то на виске и тянет. По коже пробегают странные ощущения, и я вижу лоскут кожи, который продолжает тянуть на себя моя любовница.

— Что там?

На лице Красотки застыло непонятное выражение. Я сжал крупную грудь, но девушка даже не отреагировала. Она смотрела на меня.

— Чешуя. Симпатично смотрится, но ты жуткий.

Я подцепил лоскут кожи и потянул вниз. Она легко отошла.

В четыре руки мы освободили меня от того, что заменяло мне кожу. Под ней оказалась тоже кожа, но покрытая шестигранной чешуёй ярко-синего цвета. Чешуя покрывала меня не всего, она словно защищала уязвимые места. Шея, виски, затылок, низ живота, внутренняя сторона бёдер.

— Знаешь, а в этом что-то есть… — Красотка оглядела меня и облизнула яркие губы. — Я хочу тебя такого. Твоя чуждость заводит…

Просить дважды меня не пришлось.

— Знаешь, Клоун, сознание рождает странные ассоциации, — Красотка потянулась. — Я занимаюсь сексом с незнакомцем и при этом медленно сдираю с него кожу.

— Что-то отзывается?

— Да. Неужели мне такое нравится? — она задумчиво подцепила чешуйку внизу живота и дёрнула. Было больно, но чешуйка не поддалась.

— Ауч! Дорогуша, давай-ка вот без этого. Ты меня пугаешь, — я глажу травмированное место.

— Клоун, вот чья бы корова мычала? — укоряет меня Красотка. — Ты самый пугающий из нашей компании. Ты ж один единственный получил вместо оружия гигиенический прибор.

— Да? И что им делают? — я раскрыл битву и покрутил её в руках.

— А… Где ты её взял? — Красотка напряглась.

— Так это… — я смущённо пожал плечами, — ты же сама говорила, гигиеническое средство. Вот давай, скажи, каким ГИГИЕНИЧЕСКИМ целям может служить эта вещь?

— Я знаю, что она называется… Бритва? И ей надо… срезать кожный покров с волосяными луковицами? — протянула моя собеседница. Сомнений в её в голосе было просто море.

— Ну, давай глянем, насколько она острая. Получится ноготь постричь?

Я поднёс руки к лицу и стал аккуратно нацеливать инструмент. В этот момент Красотка решила навалиться на меня и ощутимо толкнула под локоть.

— Больно! — обиженно выдал я. Мой указательный палец левой руки, вернее, две последних фаланги упали на кровать.

Красотка испуганно взвизгнула. А я заворожённо смотрел, как из среза пальца выступило несколько капель синей жидкости. Они закупорили рану и даже впитали близкие капли крови. Бритву сложил, и на столик рядом с кроватью. Поднимаю отрезанный палец. По месту среза там тоже такая вот синяя плёнка. Подчиняюсь наитию и возвращаю палец на место. Пару секунд спустя место среза затянулось.

Красотка смотрит на всё это широко распахнутыми глазами. Удивление ей к лицу.

Я прикасаюсь приращённым пальцем к её коже.

— Он… Работает?

— Вроде да, ощущения чуть слабее, как через перчатку.

— А так? — девушка ловит палец своими губами.

— Они как будто восстанавливаются в процессе…

— А так?

И теперь губы Красотки скользят по пальцу, а язык влажно обнимает его уже во рту. И снова время потеряло свой смысл.

— Знаешь, я, наверно, была такой вот очень давно… — моя любовница потянулась. Её бедра на моём животе пришли в движение.

— Какой? — я вожу кончиком пальца по её шее.

— Ну, такой вот… Расслабленной, довольной, в койке с симпатичным парнем. Кровь… кровь была недавно, воспоминания отзываются болью. А вот такое вот состояние… просто тишина… как будто я уже забыла.

— Ты словно боишься узнать, кем ты была до того, как мы все проснулись в этом доме, — произношу очевидный для себя вывод.

— Боюсь. Мне сейчас настолько круто быть просто красивой девушкой…

— И ты хочешь уйти дорогой прощения? — интересно, что она сейчас прочтёт в моём голосе?

— Да. Осуждаешь?

— Дай-ка подумать… В доме, который со всех сторон окружён бездонной пропастью, очнулись восемь незнакомцев. И на обед нам подают оружие. А ещё в доме нет еды, но есть туалеты. Хм… Должен тебе сказать, я тебя сильно осуждаю. Красотка, как тебе не стыдно, у тебя, оказывается, в голове есть мозги! Господи, я в эту гадость ещё и член свой пихал! О, боже!

Красотка расхохоталась и активно зашевелила бёдрами.

— Проводишь меня? — она пыталась как-то обуздать древние гигиенические приборы.

— Ага.

— И отговаривать не будешь? — девушка почти промурлыкала.

— У тебя внутри два сердца стучит. И пахнет от тебя насекомым и нейротоксином. Очень летучим.

— Может, духи?

— Разве что ты их пила.

— Откуда такие познания?

— Спроси чего полегче!

Я любовался подругой, пока она поливала себя из лейки душа.

— Я готова. Пойдём.

— Ты уверена, что желаешь пообщаться с нашими новыми друзьями? — я остановил Красотку у самой двери.

— А есть варианты? — Красотка вскинула брови.

Киваю на окно.

— А давай, но ты первый, и меня ловишь.

— Легко!

Действительно, сложностей не возникло. Просто выпрыгнул из окна и просто поймал Красотку.

Я, кстати, взял с собой шляпу. Нужно быть в образе.

Мы зашли в лестничный холл с дверью прощения через узкий коридор. Всё это время держались за руки. Она подошла к двери и замерла в нерешительности. А я смотрел на неё. На длинные, чуть спутанные волосы. На нежную кожу, которая может оказаться искусственной.

— А может… Пойдём со мной?

— Назови хоть одну причину? — улыбаюсь в ответ.

— Дай-ка подумать… В доме, который со всех сторон окружён бездонной пропастью, очнулись восемь незнакомцев. И на обед нам подают оружие. А ещё в доме нет еды, но есть туалеты. Хм… — Красотка повторила мою интонацию в точности. Вернее, всё было сказано МОИМ ГОЛОСОМ.

— Нет, Пересмешница. Больше в одном помещении я с тобой не останусь, — качаю головой.