Королевская кровь-11. Чужие боги - Ирина Владимировна Котова

лианы, словно невероятно быстрые змеи, раз за разом били туда, куда отпрыгивал Чет, женщины сердито прикрикивали, ахали из-за стволов туземцы, а он изгибался, танцевал, взбегал по натянутым в момент удара плетям как по струнам, чувствуя себя мошкой, которую одновременно пытаются поймать длиннющими языками с полсотни лягушек, и хохотал как безумный. Не думал он, что здесь может быть так весело.

Главная женщина что-то крикнула — на полянку выступила совсем молоденькая девушка, тоже подняла руки. Папоротник, от которого дракон в очередной раз оттолкнулся, вдруг склонился, ударив туда, где он был мгновение назад. Тут же рядом ударил еще один, потянулись к Четери корни, вспарывая почву, с утроенной скоростью заработали лианы, и Чет, уважительно покосившись на молодую колдунью, тоже ускорился.

Вот теперь началось настоящее веселье: воздух не просто гудел, а стонал, будто по нему молотили лопасти тысячи мельниц, земля вибрировала от ударов плетей, а Четери едва успевал уклоняться. Лианы то и дело прошивали одежду почти вплотную к телу, раздирая ее, но коснуться кожи не смогли ни разу. Дракон вовсе не смущался наготы и легко бы мог продолжить путь до портала без штанов. Но он представил, как бесконечно краснеет юная Рудлог, и решил, что надо веселье прекращать и снова пытаться наладить контакт.

Летая среди беспрестанно бьющих зеленых струн, уклоняясь от прямых ударов, Четери ловил лианы и связывал попарно, прыгая, раскачиваясь и подтягиваясь на полученных натянутых тросах, как акробат. Резать не стал: доставать клинки во время этой разминки было глупостью, да и не хотелось еще больше пугать местных. Сам виноват: надо было прикинуться дохлым или спящим, подождать, пока свяжут, затем «очнуться». Работало раньше на Туре, сработало бы и сейчас. Связанных незнакомцев обычно боятся меньше, чем не связанных.

А теперь туземцев нужно было убеждать в своих мирных намерениях. И удивлять.

Четери, связав половину лиан и уклоняясь от корней папоротников, подмигнул девчушке, которая двигала руками так усердно, будто мухобойкой надоедливую муху била, кувыркнулся к чуть парящему костру и схватил нетронутую Максом половинку ящеровой тушки. А затем, пробежав по натянутой лиане и получив очередную прореху в штанах, спрыгнул на землю прямо перед старшей женщиной, склонился, уворачиваясь от ударивших с двух сторон лиан и положил тушку прямо ей под ноги. И сел на землю шагах в пяти от нее, хватая летящие в него плети и быстро-быстро скручивая их, чтобы не мешали.

Примитивными местные не выглядели. Но даже дикари бы поняли.

Женщина что-то гаркнула, величественно подняв руки, и на полянке стало тихо-тихо. Растения с шуршанием отползали обратно в лес, карабкались на папоротники, вновь обвивая их. Связанные дрожали, пытаясь освободиться. Вновь погружались в почву корни папоротников.

Старшая колдунья смотрела на подношение, сдвинув брови. Затем подняла глаза на Четери и что-то величественно и строго спросила, живо напомнив ему царицу Иппоталию.

Чет улыбнулся и показал руками на уши, помотал головой.

— Я не понимаю, — сказал он.

От движения плеч сорочка, превратившаяся почти в лохмотья, треснула и сползла на землю. Туземцы, выступившие из-за деревьев, засмеялись, рассматривая его. Смеялась, лукаво поблескивая черными глазами, молодая колдунья. Старшая все так же строго рассматривала его, а он — ее: лицо не старое и не молодое, такие бывают у сухощавых женщин за сорок, волосы черные, с седыми прядями, в длинные косички, заплетенные назад по голове, вставлены яркие птичьи перья. На лбу нарисован красный полумесяц рогами вверх и точка над ним, на щеках и руках — что-то растительное, неопознаваемое. Одежда самотканая, свободная: рубаха необычная, словно сделанная из длинного платка с широкими желтыми и красными полосами, украшенного бусинами и бахромой, в котором вырезали горловину и зашили по бокам, оставив место для рук. Рубахи эти были очень похожи на дохи жителей Теранови, только те были из шкур и до пят. Штаны тоже цветастые, с прорезями по бокам, скрепленными завязками. Кожаный широкий пояс с ножом и деревянными флакончиками. Много украшений, резных браслетов с письменами: значит, у них есть письменность. А на ногах — плетеная обувь.

Чет присмотрелся и удовлетворенно кивнул — действительно, все колдуньи стояли не на земле, а на поддерживающей их траве.

Старшая, словно решившись, пошла кругом, осматривая смирно сидящего дракона и переступая лианы. Тех, которые были сплетены слишком плотно, она касалась ладонью, будто поглаживая, и они развязывались сами, расползаясь в лес. Четери головой не вертел — он по слуху понимал, что происходит. Вот она подошла, коснулась его спины, что-то удивленно пробормотала.

Чет улыбался — прошедшее столкновение живо напомнило ему тренировки у Мастера Фери, когда тот приказывал одному ученику встать в центр с оружием, остальным — по кругу и стрелять в товарища из луков до тех пор, пока не истратится десять колчанов стрел.

Стрелы были затупленные, но били больно. Зато реакции оттачивались на ура.

В последние годы обучения ученик должен был вставать в круг с завязанными глазами и без оружия. Но до этого уровня доходили немногие. Четери дошел.

А из его учеников дошел только Марк Лаурас.

Женщина потрогала красные волосы, пощупала вплетенный Ключ, остановилась прямо перед драконом, вглядываясь в глаза. Посмотрела на руки, на ноги, пересчитав пальцы. Еще раз коснулась волос. Подняла остатки рубахи и долго их рассматривала — особое внимание уделив вышивке вокруг ворота.

— Ва ширх эса лех? — спросила она так удивленно, что это могло быть переведено только как «Кто ты, черт подери, такой?».

Чет подумал-подумал и ткнул пальцем в сторону равнины.

— Я пришел оттуда.

Колдунья непонимающе оглянулась.

Он вздохнул, снова поднял руки и аккуратно встал. От него отступили. Дракон прошел к лорху — в спине его так и торчал нож, чуть покосившийся от удара лианы, — достал и лезвием начал царапать на блестящем боку три сопки, реки, кружочки порталов и лес. Хитин поддавался неохотно, со стружкой. Оглянулся, поманил к себе старшую. Когда она подошла, с любопытством глядя на его творчество, он коснулся одного из кружочков-переходов, двумя пальцами изобразил человечка, вышедшего из него, «прыгнул» до трех сопок, показал руками, будто плавает, дальше «прошел» по лесу до последнего оврага и выжидательно уставился на колдунью.

Вокруг них уже собралась толпа — они что-то негромко и возбужденно обсуждали.

— Эс асах? — проговорила женщина, указывая на портал.

Чет кивнул.

— Асах-наш ра! — возбужденно загомонили люди вокруг.

Четери еще раз на всякий случай кивнул, соображая, как бы объяснить колдунье, что здесь неподалеку его друзья, и их желательно тоже не убивать. Со