Возраст – преимущество - Виктор Сергеевич Мишин

Встретили в отряде настороженно, комиссар хотел было позаниматься со мной допросом, но не вышло. Командир отряда сразу по получении от меня гестаповского кейса отдал его саперам, а когда те сняли угрозу, оказалось, что принес я – бомбу. Не, понятно, что заминированный портфель и есть бомба, но бумаги, которые в нем были, представляли исключительный интерес для командования, вот командир и назвал мой трофей – бомбой. Меня не посвящали, но то ли в кейсе был архив по полицаям, то ли по предателям из местных, но что-то очень серьезное.

Радио по моей просьбе в отряд Медведева также дали без промедления, результатом я был доволен, за мной выслали отряд, будет через сутки. Если Аня жива, скорее всего, ее сейчас обрадовали, и она будет с нетерпением ждать, как и я жду встречи с ней.

Поселили в отряде меня в чум к мальчишкам, но не просто детям, а таким же членам отряда. Как и взрослые, ребята часто использовались как связные и наблюдатели, опыт у них накоплен огромный, в будущем отличные бойцы будут, если война ранее не заберет. Но сейчас дело сдвинулось, и вот-вот немцы покатятся на запад с огромной скоростью, а значит, партизаны выйдут из лесов и вольются в регулярную армию, мальчишки, я уверен, последуют туда же. Куда им деваться? У большинства никого нет, ни родных, ни близких, кого-то, возможно, отправят на обучение, кто-то не пожелает и пойдет с войсками. Вспоминаю, как читал в своем времени о таких вот бойцах, мальчишках и девчонках от девяти и до пятнадцати лет, старше уже шли сразу в армию, приписывая себе годы. С малолетками было сложнее, часто они находились в различных соединениях не вполне законно, но воевали при этом как взрослые мужики. Командиры таких подразделений всячески поддерживали мальцов, стараясь уберечь их от опасностей войны, но дети мотивированы не хуже взрослых и хотели бить врага, что у них получалось вполне хорошо. Боевые награды у многих, а за просто так их не давали.

Мальчишки пытались меня разговорить, но видя, что я в десятый раз ухожу от прямых ответов, отступились. Зато все разом в отряде охренели, когда я показал свою настоящую немецкую форму. После длительной дороги я достал ее, чтобы постирать, вот и охренели все изрядно. Ладно, когда приходится разведчикам использовать форму врага, это одно, а вот настоящая, выданная немцами именно мне, да еще и с вражеской наградой… Вопросов появилось еще больше, многие даже засомневались, а тот ли я, за кого себя выдаю? Именно награда смущала партизан, это за что же могли наградить пацана, являвшегося якобы нашим разведчиком? Может, я и правда служил врагу? Пришлось приоткрыть немного тайну, рассказав историю с Дюррером, поверили или нет, было непонятно, скепсис на лицах читался без труда.

Не успел я толком познакомиться с членами нового для меня отряда, заявились бойцы Медведева. Я уже ждал их как манну небесную, ибо в этом отряде с коммунистической накачкой все обстояло еще жестче. Да все я понимаю, не надо меня ругать за черствость и несерьезность, но лично для меня обработка замполита казалась слишком навязчивой и глупой. Ведь все то же самое можно делать гораздо деликатнее, а то от такого порыва идейно настроенного человека мне лишь еще больше хотелось упрямиться и протестовать.

Первым, кого я увидел из пришедших за мной товарищей, был Матвеич, он же Кузьмич… и Анюта!

Даже растерялся, не зная к кому первому подбежать и обнять. Все же из уважения и порядочности поздоровался с Матвеичем, обнял его, спросил, как здоровье, и тут же бросился в объятия Анны. Она эти минуты, пока я здоровался со старым партизаном, стояла и хлопала глазами, скорее всего, не понимая, почему я подошел не к ней. Девушка повисла у меня на шее и не хотела отпускать, а я целовал ее щеки, лоб и губы, надеясь вспомнить, как она прекрасна. А она была именно прекрасна, красивая, стройная, очень физически сильная и с немного капризным характером, как и у любой женщины.

– Наконец-то! – выдохнула она, впиваясь в мои губы. Даже тени стеснения не было, а ведь на нас смотрят сейчас всем отрядом. Смешно замечать, как люди пытаются поднять упавшие челюсти. Больше всех оказались впечатлены женщины, меня ведь ребенком считают, а тут такое! Но и мужики не скрывали удивления, шмыгая носами и дергая шеей, картина рисовалась интересной.

– Как ты? – тихо спросил я.

– Все хорошо, восстановилась уже, – видя мои полезшие на лоб глаза, Аня поспешила добавить: – Немного зацепили месяц назад, царапина, все зажило уже.

– Бой серьезный у нас был, Захарка, отбивались от целого полка, – подойдя ближе, пояснил Матвеич.

– Спасибо, что уберег. – Я-то знаю, как он за моей Анютой бдит, как за дочкой родной.

– Пришлось немного поругаться с твоей упрямицей, ох и норов же у нее, прям огонь! – засмеялся старый партизан.

– И ничего я не упрямилась, нужно было помогать отряду, я и помогала, что же мне, в кустах прятаться? Не будет такого! – ох уж эта накачка замполитовская, партийная.

– Матвеич, мы куда сейчас? – спросил я о насущном.

– Назад не пойдем, отряд в дороге уже, меняем место, фронт близко, надо вперед идти, – видимо, передал мне слова Медведева Матвеич.

– Подо Львов? – тихо спросил я.

– Откуда знаешь? – удивился, но все же не сильно партизан.

– Так фрицы все туда бегут, надеются, что оттуда начнут новое продвижение в глубь нашей страны, идиоты.

– Прям слово в слово, – покачал головой Матвеич, – Николай Иванович так же говорил.

– Ну так, у нас же сведения из одного источника, что ж ты хотел. Как он?

– Ушел с первым отрядом во Львов.

– Черт, я ж его предупреждал!

– Он больше не обер-лейтенант Зиберт, – тут же оборвал меня Матвеич. – Справили новые документы, немного изменил внешность, и как у него только получается это? – Матвеич восторженно удивлялся. – Стал новым человеком.

– Если так, надеюсь, убережет себя от ненужной смерти. Ты знаешь, что его ищут?

– Да, он и сам говорил, да и другие наши товарищи в Ровно это докладывали. Где-то его подловили, раз раскрыли. Валю взяли! – резко сменил тему Матвеич.

– Валентину жаль. Слишком открыто они с Николаем работали в последнее время, вот и вышло так, – пояснил я. – Так куда мы?

– Пойдем для начала на север, встретим отряд, а затем дальше на запад.

– Когда выходим?

– Дай немного отдохнуть, мы пешком топали, в ночь пойдем, дорогу я знаю, да и шоссе пересекать лучше ночью.

Вновь