То, что скрыто - Хизер Гуденкауф

Джонатан ничего не ответил. Да и что он мог сказать?

Пять лет назад она отдала бы за возможность иметь детей что угодно. А какая-то девица – тогда Клэр считала ее настоящим чудовищем – готова была пойти на что угодно, лишь бы ребенка у нее не было!

Клэр смотрит на Эллисон и недоверчиво качает головой. Она не может постичь, как женщина – точнее, девушка, ведь Эллисон и сейчас выглядит очень юной, хотя прошло пять лет, – могла совершить такой ужасный грех. За что Бог даровал ей ребенка, даже двух детей сразу? Почему в теле Эллисон чудесным образом соединилось все, что нужно, а она, Клэр, бесплодна?

Хлопает дверь – в магазин вбегает Джонатан. Клэр кидается ему навстречу:

– Слава богу, ты приехал!

– Что случилось? – Джонатан озирается по сторонам, замечает застывшие лица Эллисон и Чарм, злобный оскал Риэнн, смущение и замешательство Бинкса. Клэр молча протягивает Джонатану фотографию.

– Он наш, – говорит Клэр, ни к кому в отдельности не обращаясь. – Мы его усыновили. Джошуа – наш сын!

Джошуа сонным голосом зовет маму, и я подхожу к нему.

– Джошуа, – шепчу я, – все хорошо. Тебе ни о чем не надо волноваться. Я здесь.

– Где моя мама? – спрашивает он, с трудом разлепляя глазки.

– Ш-ш-ш! – говорю я. – Ш-ш-ш! – Я сажусь рядом на диван и беру его на колени. Он пытается вывернуться, но я крепко держу его. Наконец он снова засыпает, его голова падает ко мне на плечо. – Все хорошо, Джошуа. Закрой глазки и спи. Как я. – Я закрываю глаза, чтобы показать, что я имею в виду.

В ту ночь я действительно чуть не свалилась в реку, и тогда сбылось бы мамино предсказание. Но в последний миг я ухватилась свободной рукой за тонкий, корявый ствол какого-то дерева и повалилась на колени в густую, жирную грязь у самой воды. Снова подхватила мертвую малышку в одеяле. Сначала я хотела закопать ее на берегу, но вскоре передумала. Пришлось бы возвращаться в гараж за лопатой, а время и так бежало слишком быстро. Мне показалось, что сильно похолодало; с каждым порывом ветра меня пробирала дрожь. Тучи разошлись, и из-за них вынырнула ярко-желтая луна. При ее свете мне достаточно хорошо видна была река. Она безжалостно текла мимо, пенясь вокруг камней; течением несло бревна и ветки. Я поцеловала племянницу в холодную щечку, прошептала, что люблю ее и что, если бы мне позволили поступить, как мне хочется, она всегда была бы со мной. На какое-то время мне даже стало теплее на душе. Я могла бы растить ее! Мне казалось тогда и кажется сейчас, что Эллисон совсем не создана для материнства… Потом я устроила импровизированные похороны. Развернула малышку, произнесла над ней молитву и снова запеленала ее в полотенце.

Как только я опустила ее в стремительно несущийся поток, я услышала тихий плач, совсем слабый и жалкий. Холодная вода оживила ее, и она очнулась.

Я бросилась в воду, не чувствуя холода. Вода доходила мне до коленей; я бросилась за ней, но она ушла под воду. Правда, в первый раз она быстро вынырнула. Пытаясь устоять на скользких камнях, я склонилась над малышкой, собираясь подхватить ее. С малышки сорвало полотенце – его унесла вода – и крошечное, жалкое тельце выскользнуло у меня из рук. С криком ярости я бросилась вперед и успела ухватить ее за пальчик руки или ноги, точно не знаю… Но сильное течение тащило меня вперед. Поскользнувшись, я потеряла равновесие и погрузилась с головой. Малышку вырвало у меня из рук. Я ее потеряла.

В ту ночь я попробовала убить себя. Да, именно тогда я впервые по-настоящему пыталась покончить с собой, хотя и до того часто думала о том, чтобы свести счеты с жизнью. Наглотаться таблеток, выстрелить себе в голову из ружья, которое отец хранил под носками в комоде, влезть на крышу нашего нелепо большого дома и прыгнуть на декоративную бетонную дорожку… Помню, я еще думала, что пятна крови будут проступать сквозь бетон.

С затаенным злорадством я представляла, как мать каждый день перешагивает через кровавое пятно, напоминающее обо мне… Хотя мама, скорее всего, приказала бы убрать старое покрытие.

После того как я поняла, что девочка была жива, что она дышала, а я ее потеряла, я сама попыталась утопиться. Нырнула под воду, задержала дыхание и стала ждать, когда пройдет первый страх и меня окутают тепло и покой. Мне сдавило голову, глаза, легкие. Я пыталась остаться под водой, пыталась зацепиться за что-нибудь тяжелое, не позволившее бы мне всплыть, но река распорядилась по-другому. Она вытолкнула, выпихнула, выплюнула меня на поверхность, как будто сама мысль о том, чтобы принять меня, была для нее невыносима, как будто ей было противно… И я не могу винить реку… в самом деле, не могу.

Я свернулась клубочком на берегу Друида. Меня поливал дождь; я вся онемела и все думала, что будет, когда все узнают, что я натворила. Мне хотелось исчезнуть, раствориться в грязи, которая хлюпала вокруг. Но и такого мне не было дано. Наконец я встала. Эллисон наверняка знает, что делать, сестра наверняка знает!

Столкнувшись с ней на опушке, я не сразу заметила, что она сгибается пополам от боли.

– Где ребенок? – с трудом простонала она.

– В реке. – Слово «река» показалось мне грязным, непристойным.

– Что ты имеешь в виду? – в страхе спросила Эллисон. Она знала, она знала!

– Она была красивая, – ответила я, понимая, что говорю совсем не то и не так. Но объяснить не получалось.

Сначала Эллисон неправильно меня поняла, и ее глаза расширились от ужаса.

– Ты утопила ее, потому что она была красивая?! – в гневе воскликнула она.

Я вжала голову в плечи, ожидая, что она меня ударит, но она только держалась за меня, как будто боялась упасть.

Я качала головой – туда-сюда, туда-сюда.

– Нет, – простонала я. – Нет, не поэтому.

– Бринн, что случилось? – спросила Эллисон.

– Река как будто сама проглотила ее, – рыдая, бормотала я. – Ее сожрала, а меня не захотела!

– Бринн, опомнись! – Боль ненадолго отпустила Эллисон, она стала трясти меня за плечи. – Что ты несешь? Я знаю, куда мы ее отвезем. К Кристоферу. Пусть он о ней заботится! Он должен! Пожалуйста, скажи, что ты не бросила ее в реку!

– Я думала, она мертвая, – прошептала я, не в силах смотреть сестре в глаза. Не желая видеть ее отвращение и разочарование. – Я сделала это ради тебя… Хотела тебе помочь!

– Как убийство может помочь? – прошипела Эллисон и снова согнулась в приступе боли.

Я стряхнула с плеча ее руку, и она упала на колени.

– Ты что, спятила? – спросила я, не веря собственным ушам. – Ты ведь не хотела ее! Ты, можно сказать, приказала мне избавиться от нее, от этого существа! Именно так ты ее называла – «существо»! Я не хотела сделать ей больно, я думала, она мертвая! – Я развернулась и побежала к дому, думая: вот неблагодарная дрянь!

– Подожди! – услышала я ее крик. – Прошу тебя, Бринн… Ты нужна мне! Не уходи!