На пороге ночи - Серж Брюссоло

– Очень любопытно.

Сандра понимала, что вступает на скользкий путь. Ей совсем не хотелось подыгрывать Декстеру, но покажи она, что расходится с ним во взглядах на «эликсир», и никакого контакта установить не удастся.

– Передающееся универсальное знание… – повторила она, удерживаясь от комментариев.

– Именно так, – подхватил Декстер, в поведении которого стали проявляться признаки беспокойства. – Но возможности эликсира больше, чем вы способны вообразить. Речь идет не только о профессиональных знаниях, препарат будет передавать и память родителей – все, что находилось в их голове до момента зачатия. Дети, рожденные от таких браков, получат великолепное, ни с чем не сравнимое наследство. Воспоминания детства или юности матери и отца внедрятся в мозг ребенка, и он сможет иметь к ним свободный доступ. Как если бы… родители поселились в голове ребенка. Они всегда будут с ним, даже находясь на расстоянии. Останутся в его черепной коробке, словно в шкатулке. Очень важно, если вещь лежит там, где положили, откуда ее всегда можно достать, где она никогда не потеряется. Просто открываешь крышку, и вот она, пожалуйста!

Темп его речи становился все быстрее, на лбу выступили капли пота. «Сейчас у него начнется нервный припадок», – машинально поставила диагноз Санди. Как только Декстер коснулся вопроса родительской памяти, она почувствовала приближение опасности. Санди понимала, к чему он клонит. Если семья «внедрялась» в мозг ребенка, значит, ему больше не угрожало одиночество. Отец и мать отныне составляли единое целое с его плотью. Санди положила ладонь на правую руку юноши. Он вздрогнул, будто на него брызнули ледяной водой.

– Ничего нельзя будет потерять, – произнес он совсем тихо. – Полная гарантия. Прекрасная защита для детей, которыми не занимаются родители… которых выкинули на улицу, чтобы они выпутывались, как умеют… С моим препаратом родители навсегда останутся с детьми, поселятся в уголке их мозга, и дети смогут воспользоваться их жизненным опытом… Если они были, например, хирургами или летчиками-истребителями, то дети смогут сразу работать, не тратя времени на учебу. Вас просто приводят в операционную, и руки начинают двигаться сами по себе, отлично зная, что они должны отрезать или зашить. Не придется думать, сосредотачиваться на том, что делаешь, все будет происходить практически вне вашего сознания.

– Потрясающе, – поддержала Санди. – Это по-настоящему революционное открытие.

Декстер повернулся. Впервые с момента их знакомства он посмотрел на Санди в упор, и у нее внутри все похолодело от безжизненной, выцветшей голубизны его глаз.

– Пойдемте, – наконец решился он. – Покажу вам свою лабораторию.

Поднявшись со скамейки, Декстер повел Санди к домику садовника, где хранилась ручная тележка и прочий инвентарь. Там Декстер показал на старые бутылки и баночки из-под йогурта, содержимое которых невозможно было рассмотреть. Юноша объяснил, что лаборатория специально замаскирована под обычный сарай, чтобы сбить с толку врагов, однако речь идет об исключительно эффективном препарате на базе самых последних достижений современной науки.

Оставшись в одиночестве, Санди оказалась во власти противоречивого чувства – глубокой печали, к которой примешивалось раздражение. Печаль вызывало осознание подлинной глубины эмоционального расстройства, в котором в одиночку барахтался несчастный юноша, раздражение же было направлено на себя, поскольку Санди находилась в больнице совсем не для того, чтобы его лечить… У нее все больше складывалось впечатление, что избранный ею путь ведет в никуда.

– Если только Декс не играет, чтобы сбить меня с толку, – тихо произнесла Санди, разворачивая машину в сторону мотеля.

Она дала себе твердое обещание, что завтра во что бы то ни стало устроит ему встречу с Робином.

Ожидания Санди не оправдались. Когда она начала рассказывать Декстеру историю Робина, принца в изгнании, брошенного «родителями», тот насторожился. Он отвернулся и смотрел через плечо, как испуганное животное, которое стремится избежать реальной опасности, устраняя ее из поля зрения.

– Мальчик находится здесь, в больнице, – настаивала Санди. – Мне хочется, чтобы вы встретились. Вы старше и могли бы дать ему верный совет, помочь пережить тяжелый период. У него нет вашего опыта.

Декстер выпрямился. Ледяное выражение его лица не обещало ничего хорошего.

– Вы безнадежно глупы, моя дорогая! – пронзительно выкрикнул он. – Я отлично знаю, что он сделает, если я с ним увижусь: попытается украсть мою коробку!

Санди пришлось потратить все утро, уговаривая Декстера согласиться на свидание. Она ненавидела себя за то, что вынуждена дебютировать в роли соблазнительницы – вот уж совсем не ее стиль! Однако когда Санди удалось наконец затащить Декстера в палату Робина, случилось непредвиденное. Неожиданно Декстер принялся раскачиваться из стороны в сторону, его рот исказил безобразный нервный тик, и в такт этим ритмичным подергиваниям правой рукой он стал вырывать из бровей волоски. На кровать Робина он старался не смотреть.

– Малыш оказался в вашем положении, поймите… – умоляла Санди, – но в отличие от вас он совсем беззащитен. Вы объяснили бы ему, как создать собственное королевство. Я найду для него коробку и журналы…

– Хорошенькое дело! – усмехнулся Декстер, снова заковываясь в броню царственного величия. – Рано или поздно между нашими странами обязательно вспыхнет военный конфликт. В этом жалком приюте нет места для двух королей, и не просите! И потом… его коробка будет новее, чем моя, его страна окажется сильнее – не такой помятой и без складок. Я на это не могу пойти. Не лезьте не в свои дела, дорогая: есть вещи, которые вы не в состоянии осмыслить. Весьма опасное вмешательство: оно может привести к катастрофе!

Обеспокоенная Санди решила отступить. Ну конечно же, ревность, она должна была это предвидеть. Юноша сразу заметил чувство, которое привязывало ее к ребенку, неподвижно лежавшему на кровати. Санди взяла Декстера за руку и вывела из палаты. Когда они проходили мимо старшей медсестры, та бросила в их сторону укоризненный взгляд.

Несмотря на все усилия своей спутницы, Декстер выглядел обиженным и всячески демонстрировал свою холодность.

«Какая промашка! – ругала себя Санди. – Но кто же мог подумать, что он так быстро ко мне привыкнет».

Раздался звонок, созывающий «ходячих» больных на завтрак. Декстер встал со скамейки и отправился в столовую не попрощавшись. Сомнений не оставалось: Сандра Ди Каччо попала в немилость, и как долго это могло продолжаться, никто не знал.

Очень недовольная собой, она прошла в детский корпус и отыскала в бельевой Роуз Сандерман. На этот раз она потребовала, чтобы Роуз показала ей пресловутые пузырьки, в которых хранились кусочки кожи, срезанные с тела Декстера. Медсестра попробовала увильнуть, но Санди вцепилась в нее мертвой хваткой. Наконец после сложного и вряд ли оправданного церемониала по принятию мер предосторожности Роуз согласилась приоткрыть дверь шкафа, запертого на замок, в котором выстроились штук двадцать небольших сосудов для взятия медицинских проб. В каждом в прозрачной жидкости плавал розоватый лоскуток, почти бесцветный из-за длительного пребывания в растворе формальдегида. Увидев их вблизи, Санди убедилась в правильности своей догадки, что речь шла о крошечных человеческих силуэтах. Это были самые настоящие гомункулусы, куколки, неловко вырезанные из живой ткани, на которых порой были заметны волоски или маленькие родинки.