Солдаты эры Водолея - Дмитрий Агалаков

— Непростое путешествие, верно? — спросила она.

Дерик кивнул:

— Еще бы. Но кто эта одноглазая ведьма Матильда, что была со мной?

Тень пробежала по лицу Каролайн — ей не хотелось говорить ему правду. Уж больно непохожи они были — Каролайн и Матильда! Две ведьмы. Кто есть кто? Мисс Блэк знала — этот вопрос остро мучает Дерика!

— Это была Клара Чёрны, — уверенно солгала она.

— Твоя мать?! — вставая, глядя ей в глаза, спросил он.

Каролайн улыбнулась, вновь прижалась губами к его уху, прошептала:

— Ты соскучился по мне?

— Да, — опуская глаза, честно признался он. — Очень!

Три генерала, от которых зависело многое на планете Земля, решали сложнейшую проблему. Джон Грин, Роберт Грей и Джек Уайт уже не первый год боролись за мир во всем мире. Они собаку съели на этой борьбе.

Но теперь задачка была не из простых…

В восточной Европе, в замке некоего аристократа Константина Остберга, была обнаружена одна из самых опасных преступниц современности, проходившая по спискам как Анна Ортман. Она оказалась любовницей одного из охранников князя. Именно ее руке, сомневаться не приходилось, принадлежал взрыв в супермаркете Драгова. Все, как и предупреждал тайный осведомитель. Еще один день, и в трех западноевропейских странах террористы взорвут театры, где беззащитная элита, ни о чем не подозревая, будет слушать Вагнера и Пуччини, Верди и Бизе. А что еще страшнее — такой же взрыв возможен и в Нью-Йорке.

— Ортман — великолепное оружие, страшное оружие, но не больше, — сказал генерал Грин. — Это удача, что мы вышли на одного из ее заказчиков.

— Константин Остберг только что вылетел из России. Видимо, он направляется в свое поместье, — проговорил генерал Грей. — Это тоже удача.

— Нам понадобится несколько подразделений, чтобы обезвредить их. На Сербию полагаться не будем, верно? — генерал Грин посмотрел на коллег. — Используем германских солдат?

— Пожалуй, да, — кивнул генерал Грей.

Оба генерала посмотрели на третьего — худощавого и седого, лет шестидесяти. Два генерала прошли много войн — открытых и никому не известных. Каждое их слово весило с большую золотую монету, а то и больше!

Но слово Джека Уайта было бесценно…

Генерал Уайт долго смотрел в одну точку. Серый китель сидел на нем, несмотря на его возраст, как на великолепном манекене в витрине самого дорогого магазина. Генерал постучал подушечками длинных пальцев по зеркальному столу — его платиновая печатка то и дело отражалась в темной поверхности.

— Нарыв запускать нельзя, — сказал Уайт. — Может быть заражение крови. Здесь потребуется не прижигание, а срочное удаление.

Генерал Джон Грин и генерал Роберт Грей с великим вниманием слушали многоопытного коллегу.

— Есть одно но, — заметил генерал Грин. — Некий комиссар Интерпола, кажется, Горовец — охотник за Анной Ортман. Только что он передал рапорт своему начальству, что Остберг никогда бы не стал союзником Ортман, что он сам искал ее. Можно ли ему верить? Кстати, он серб.

Генерал Грей с сомнением покачал головой:

— Он несколько лет ищет Ортман, но не находит ее. Теперь ее находим мы, и человека, у которого в доме она занимается сексом. До взрывов осталось не более двух суток. У нас есть время проводить расследование?

— У нас нет времени проводить расследование, — отрицательно покачал головой генерал Уайт. — Но вначале я должен позвонить президенту, чтобы он связался с президентом Сербии. Слишком серьезное решение. Пусть объяснятся. А вы, Роберт, свяжитесь с Интерполом. Я хочу все узнать об этом Горовеце, что он за птица. Его стоит нейтрализовать. Кто знает, может быть, он, Анна Ортман и этот князь как-то связаны? — Уайт кивнул коллеге. — Займитесь этим, Грей.

— Ты виделся с ней только два раза? — сидя в кресле своего кабинета, спросил Константин Остберг.

Князь цепко смотрел в глаза охранника — он едва сдерживал себя.

— Да, ваша светлость, — пролепетал Никас, бледный и потерянный. — Только два.

Он даже толком не понимал всю сложность положения — и своего, и в которое поставил хозяина.

Князь посмотрел в открытое окно своего кабинета. Горы под Драговом начали желтеть. Воздух был теплым, мягким. Что же было теперь делать? Он позвонил Горовецу, рассказал обо всем. Тот пообещал помочь. Но зачем Анне Ортман понадобилось проникать в его дом? Что она хотела узнать?

— Твоя «подруга» точно не расспрашивала тебя о моем замке? Как хорошо он охраняется?

— Да нет же, — отрицательно затряс головой Никас.

Ортман хотела повторно проникнуть в дом и заложить бомбу? Но ведь она не могла не знать, что все камеры предоставят ее портреты? С другой стороны, она ничего не знала о том, что он, Константин Остберг, знаком с Горовецом. Что фотоаппарат того японца заснял ее во время убийства Пташки. Она не знала, что ее портрет идентифицирован с изображением в камне в Волчьем логове. Она не знала многого, убеждал себя князь, и потому вела себя нагло.

— Вам, Никас, уже очень скоро предстоит объясняться с Интерполом, — сказал он, — давать показания, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с известной террористской, которую уже пять лет разыскивают за массовые убийства. Расчет вы получите сегодня же. Идите.

Бледный, Никас вышел из его кабинета. Константин Остберг вышел на большую веранду, сел в плетеное кресло рядом с колоннами.

Чистым и прозрачным был воздух над горами, высоким и ясным — небо…

Остберг закрыл глаза. Тревожно защемило сердце — он даже положил руку на грудь. Глаз он не открывал, точно ждал чего-то. И вот уже видение приходило к нему. Три черных птицы взмывали над серым полем и направляли свой полет одной линией. Но странными они были, эти птицы! Ни одного взмаха крыла, точно они — ястребы, что, подхватив порыв ветра, плыли в его течении торопливо и грозно…

Почему он оставил Катарину в России, думал Остберг, не взял домой? Она осталась из-за Вадима. Но, едва увидев Арсеньева, она уже вряд ли принадлежала ему, родному отцу! Это тоже было частью их общей тайны, судьбы, противиться которой не имело смысла. Все шло своим чередом!

Вновь, отстраняя дочь, три птицы вспыхнули в его воображении. Они уже летели над городами — все так же, ни разу не взмахнув крылом, все той же одной линией. Но что же это за птицы, которые не страшатся такой высоты, облаков, которые они пронзают легко и свободно, словно назло природе?

А под птицами сверкали реки и тянулись желтеющие поля…

Катарина, Катарина, с горечью думал Константин Остберг. Однажды она осталась одна — тогда, давно, в Византии. Это он так неосмотрительно оставил ее! Остался защищать крепость Вару, а ее отправил за море — в Никомедию. Взяв Константинополь, крестоносцы с каждым месяцем захватывали все новые византийские крепости. Но иные греки еще не верили в свое поражение и продолжали сражаться. И он, Константин Борей, был одним из них. Под страхом смерти он запретил открывать ворота своей крепости! Сам, с мечом в руках, как в пору расцвета, вышел на крепостную стену, куда уже лезли крестоносцы Бонифация Монферратского. Он наступал на трупы своих людей, потому что они были повсюду. Его меч опрокинул одного франка, распоров ему шею; другому выпустил потроха; рассек лицо третьему. Но галльская банда уже перевалила через стену. И топор дикого франка врезался ему в ребра, ломая и выворачивая их. Он упал. Последнее, что он, Константин Борей, помнил, это занесенное над собой копье, и лицо крестоносца — черные на фоне солнца. В эти же дни, обогнув венецианский флот, Таис подплывала на корабле с ее именем к Босфору.