Последний романтик - Тара Конклин

И это был последний разговор с моим братом Джо. Самый последний.

– Когда я в последний раз говорила с Джо… – начала я. Может быть, он собирался рассказать мне про Луну. «Найди кого-то, кого ты полюбишь». А может быть, это было что-то совсем другое.

– Что, Фиона? – спросила Рене. – Что он сказал? Он говорил про Луну?

Я покачала головой.

– Нет. Он ни о ком не говорил. – Я оглядела комнату, посмотрела на пустые места на пыльном полу, нагромождение коробок и громоздящиеся мешки с мусором. – Но я у него не спрашивала. Мы говорили только обо мне.

– Ну, меня все это не убеждает! – сердито отрезала Рене. Ее подозрительность наполнила комнату. – Тут что-то происходит. Должен быть мотив.

– Хорошо, мисс Марпл, дайте я только возьму свою лупу! – резко бросила я и заплакала.

– Я хочу с ней встретиться. Хочу посмотреть ей в глаза и спросить, почему она бросила его, – заявила Рене.

Кэролайн быстро хлопнула в ладоши.

– Точно, мы должны посмотреть ей в глаза. Мы должны отдать ей кольцо! – Последние слова она произнесла с убежденностью миссионера. – Вот что мы должны сделать. Джо хотел бы, чтобы мы это сделали. – И она уверенно кивнула.

– Я согласна с Кэролайн, – подтвердила я, вытирая слезы. Конечно, надо исполнить его последнюю волю. Водрузить кольцо на законный палец. В этом заключались простота и ясность цели. – Да, мы должны сделать именно это.

Рене какое-то время помолчала. Она осознала, что теряет почву под ногами. Ярость, так ясно читающаяся на ее лице секунды назад, поблекла.

– Мы не должны отдавать ей кольцо, – сказала Рене.

– Но оно ее, – возразила я. – Рене, как ты не понимаешь?

Кэролайн закивала. Мы сидели все вместе в квартире нашего умершего брата и ждали, что решит наша старшая сестра.

– Ладно, – наконец сказала Рене. Бриллиантовое кольцо в ее руках сияло и сверкало, отражая солнечный свет. – Отдайте его ей. Но я хочу при этом присутствовать. Хочу только увидеть ее лицо.

Мы убирались в квартире Джо еще пять часов. После того как все окна были вымыты, мусорные мешки вынесены на помойку и мы сделали три рейса в офис Армии спасения, Рене сказала, что она собирается прокатиться.

– Мне нужно подышать воздухом, – сказала она. – Не волнуйтесь, я не пойду искать Луну.

Я не задумывалась над словами Рене до тех пор, пока она не ушла. Зачем она так сказала? Я попыталась позвонить ей, но она не брала трубку.

– Кэролайн, – спросила я, – а где коробка с кольцом?

Кэролайн ела кусок пиццы с ананасом, которую мы заказали в соседнем квартале.

– Мистер Джо, как обычно? – спросил нас человек в телефоне. – Да, как обычно, пожалуйста, – ответила я.

Кэролайн перестала жевать и сглотнула.

– Сейчас гляну. – Она начала искать на кофейном столике, потом под диваном. – Я ее не вижу, – сказала она.

– Ты не думаешь?.. – начала я.

– Рене не любит небрежности, – ответила Кэролайн. – Иногда она прощает людей. А иногда нет. Трудно сказать, простит она или нет сейчас.

Мы с Кэролайн переглянулись.

– Надо идти в этот ресторан, – сказала я.

Рене проехала с Майами-Бич с ее вечным праздником обнаженной кожи, света и ритмичного шума в центр города, где все было медленнее и строже, особенно сейчас, в четыре часа дня вторника, незадолго до конца рабочего дня.

В баре-ресторане «Ревель» все столики были пусты. Тут можно было встретить Джо, подумала Рене, остановившись перед самой дверью. Это было похоже на место, которое выбрал бы Джо. Дорогое, с лоском, но при этом уютное и домашнее. За баром стоял высокий мужчина с сильными бледными руками и резкими, острыми чертами лица. Он казался чем-то опасным, как русский гангстер или актер, который пробуется на роли такого рода.

Рене подошла к бару и невинным голосом произнесла:

– Привет. Можно увидеть Луну, Луну Эрнандес?

Бармен протирал стакан чистым белым полотенцем. Он продолжал свое дело, но поднял глаза и встретился с Рене взглядом.

– Луна? Она начинает работать позже.

– А… А во сколько?

Бармен перестал протирать и поставил бокал куда-то под стойку бара.

– Вы из полиции?

– Нет. Я просто… Просто знакомая. – Рене выдавила улыбку, и эта мелкая ложь уничтожила ее решительность, и вся уверенность куда-то исчезла. Она попыталась расслабить плечи и излучать благожелательность, которая точно была бы у подруги Луны Эрнандес. Должны же у нее быть друзья, у этой неизвестной женщины, бросившей Джо одного; у нее, наверное, даже семья есть. Встречались ли они с Джо? Знают ли, что он умер? У Рене встал комок в горле, она не могла сглотнуть, не могла вымолвить ни слова. Она опустила глаза, сделав вид, что ищет что-то в сумочке, чтобы спрятать от бармена лицо.

– Ладно, – сказал бармен, кашлянув. – Одну минутку. – Он прошел вдоль бара взглянуть на двоих мужчин, которые пили красное вино и помотали ему головой: нет, спасибо, ничего не нужно, и куда-то исчез.

* * *

Дима прошел через вращающуюся хромовую дверь на кухню, где только начиналась возня подготовки ко времени ужина. Поваренок резал в углу красные перцы, шумела посудомойка. Сушеф Хорхе возился с упаковками и ящиками продуктов, сложенными в узком пространстве между входом в холодильную камеру и служебным выходом.

– Ты видел Луну? – спросил у него Дима.

– Пока нет. – Хорхе поглядел на него долгим взглядом. – Полиция?

Все на кухне знали о детективах, которые забрали Луну, хотя их видел только Родриго. Родриго, которого все терпеть не могли за то, что он обращался с персоналом с жесткой эффективностью, отказывался нанять больше официантов или поменять распределение столиков более разумным и честным образом. Он разбавлял содержимое бутылок, подторговывал по субботам маленькими пакетиками кокаина в мужском туалете и никогда ни с кем не делился. Все жалели, что их не было в тот день, чтобы помочь Луне. Они знали о полиции, как себя вести, от чего отказываться. Мне нужен адвокат. Это могли сказать все, даже на самом плохом английском. Если бы там был кто-то из них, – ну, кроме Родриго, – они смогли бы помочь Луне. Их Луне, красивой и грустной, которая оставалась после смены, которая ела и пила с ними. Они видели, как она выросла из шестнадцатилетней девочки, мечтающей о колледже, в нынешнюю, двадцатипятилетнюю, и как у нее над глазами при улыбке появились первые морщинки. В ту ужасную ночь, когда Луна, вся дрожа, вернулась из полицейского участка, Хорхе дал ей тарелку пасты и чашку горячего чаю; Дима взял на себя весь бар на тот час, что ей понадобился, чтобы прийти в себя.

Родриго появился из зала с разделочной доской в одной руке и стеблем сельдерея в другой. Он что-то жевал.