Начало начал - Татьяна Тихоплав

Моуди разработал ряд определенных критериев, которым должны были удовлетворять участники эксперимента.

Во-первых, это должны быть люди зрелые, непредвзятые, интересующиеся человеческим сознанием. Во-вторых, они не должны иметь умственных или эмоциональных расстройств. В-третьих, они должны быть эмоционально устойчивы, скрупулезны и уметь точно выражать свои мысли. И в-четвертых, никто из них не должен иметь склонность к оккультной идеологии, ибо это могло серьезно усложнить анализ результатов.

Из своих знакомых, удовлетворяющих этим требованиям, Моуди отобрал вначале десять человек. Это были студенты, адвокаты, психологи, медицинские работники. Каждого из них Моуди ознакомил с проектом, пояснив, что нужно попытаться вызвать призрак личности, с которой подопытный был близок и которую был бы рад снова увидеть. Кроме того, доктор попросил добровольцев заранее подобрать несколько памятных вещей, принадлежащих умершему и напоминающих о нем.

Днем подопытный готовился, настраивал себя на контакт: рассматривал фотографии, трогал памятные вещи, вспоминал. А с наступлением сумерек его отводили в «камеру видений», предлагали расслабиться, освободить свой мозг от всего, кроме мыслей об умершем, и лишь после этого начать пристально вглядываться в зеркало. Время пребывания в камере не ограничивалось, но в соседней комнате всегда находился ассистент, готовый оказать любую помощь. После сеанса с подопечным долго и подробно беседовали. Из десяти участников ровно половина увидели умерших родственников.

Одним из первых добровольцев был мужчина, занимавший высокий пост в фирме в Нью-Йоркском Сити, чуть старше сорока лет, никогда не страдавший психическими расстройствами. Он хотел увидеть свою мать, умершую год назад, по которой очень тосковал. Выйдя из «камеры видений» примерно через час, он сказал Моуди: «Вне всякого сомнения, личность, которую я видел в зеркале, – моя мать! Я не знаю, откуда она пришла, но уверен, что видел реальную личность. Она смотрела на меня из зеркала… Выглядит она более здоровой и счастливой, чем в конце своей жизни. Ее губы не двигались, но она говорила со мной, и я слышал ее слова. Она счастливо улыбнулась и сказала: „У меня все прекрасно“» [118. С. 316].

А вот что рассказал хирург, желавший увидеть мать, умершую в 1968 году: «Когда я взглянул в зеркало, по нему прошла как бы пелена, дымчатая субстанция. Затем из этой пелены стала формироваться фигура, сидящая на какой-то софе. Затем через несколько минут стали проявляться некоторые черты… и я скоро понял – это мама. „Как ты?“ – спросил я. Ее губы не двигались, но ментально мы были связаны. „У меня все хорошо, и я люблю тебя“, – ответила она. Я задал еще вопрос: „Было больно, когда ты умерла?“ – „Вовсе нет. Переход к смерти легок“… Я задал ей еще несколько вопросов мысленно. „Что ты думаешь о женщине, на которой я собираюсь жениться?“ – спросил я. „Это хороший выбор. Тебе следует беречь отношения и не быть себялюбивым. Постарайся стать более понимающим“. Я задал ей, наверное, вопросов десять, а затем она растаяла… Я был очень растроган» [118. С. 324].

Интересен пример с женщиной, которая пришла на свидание с умершим дедом. Она не только виделась и разговаривала с дедушкой; когда женщина начала плакать, тот вышел из зеркала и успокаивал ее. «Я была так счастлива видеть его, что начала плакать. Сквозь слезы я все еще видела его в зеркале. Затем мне показалось, что он приблизился и, должно быть, вышел из зеркала, потому что я помню, как он держал меня и обнимал меня. Было ощущение, будто он сказал что-то вроде: „Все в порядке, не плачь“» [118. С. 319]. Этот пример интересен чувственным восприятием, хотя, как показали парапсихологические исследования, 13 % контактов с духами относятся именно к этому типу взаимодействий.

Подобных рассказов немало. Они во многом схожи. И главное, что их объединяет, – это твердая убежденность в реальности встреч с умершими. Вот типичные высказывания. «Я не знаю, чем это вызвано, но знаю точно, что видел свою маму»; «Случившееся не было воображением. Оно было реальностью». Иногда умерший человек, явившийся к живому во время сеанса, выглядел не таким, каким помнился. «Я ее не сразу узнал. Она умерла очень старой. А здесь была еще молодой». Подчас создавалось впечатление, что покинувшие наш мир не только продолжают свое существование, но и развиваются, эволюционируют.

Прослышав об экспериментах, к Моуди «валом» пошли добровольцы. Одним не удавалось никого увидеть, другие встречали там не тех, кого ожидали. Так, например, женщина ждала встречи с погибшим мужем, а вместо него пришла мать. «Бирди, – сказала она, – я пришла к тебе на свидание, потому что Билл не может прийти. Я немного больше могу, чем он, а ему еще многому следует научиться. Он занимается. Но с ним все в порядке, он любит тебя, и ему хорошо».

И, наконец, Моуди не выдержал. Долгое время от собственного участия в экспериментах его удерживала опасность оказаться необъективным в оценке ситуаций. «Если я ограничусь ролью исследователя, рассуждал я, то смогу оценить сообщения других с более нейтральных позиций» [118. С. 260]. Однако ученого сильно смущало, что подопытные были абсолютно уверены в реальности своих встреч. Он-то считал, что видения в зеркалах – не более чем «картинка собственного производства». «Если подобный опыт будет у меня, я не позволю одурачить себя утверждением о его реальности», – с таким настроением Моуди приступил к эксперименту. Он решил попытаться увидеть бабушку по матери, с которой у него всегда были очень теплые отношения. Первая попытка встречи прошла неудачно.

Однако позднее свидание все же состоялось. «Я сидел в комнате один, когда в нее вошла женщина. Едва увидев ее, я почувствовал, что знаю ее. Но все произошло так неожиданно. Мне потребовалось некоторое время, прежде чем я опознал женщину как мою бабушку по отцу, которая умерла несколько лет назад. Я, помнится, поднял руки к лицу и воскликнул: „Бабуля!“ В этот момент я смотрел прямо в ее глаза в благоговейном страхе. Очень мягко, с любовью она назвала себя и обратилась ко мне по прозвищу, которым только она называла меня в детстве».

Появление этой бабушки было полной неожиданностью для Моуди: он вовсе не жаждал этой встречи. В отличие от бабушки по матери – ласковой и мудрой – эта была «недоброжелательной и эксцентричной». «Однажды она промыла мылом мой рот за то, что он изрек слово, которое она не одобряла. Бабушка постоянно предупреждала меня, что я отправлюсь в ад, если нарушу любой из наложенных Господом запретов – в ее собственной интерпретации, естественно… Но теперь она стала другой. Я ощущал исходившие от нее тепло и любовь, эмоциональность и сострадание, и это было выше моего понимания. Она определенно была с юмором, и вокруг нее разливались тихий покой и радость».

Моуди общался с бабушкой долго, по его ощущениям – пару часов. И это событие буквально перевернуло его понимание действительности. «Я слышал ее голос четко, единственное отличие состояло в том, что в нем присутствовал треск электрического свойства, что, казалось, делало голос четче и громче, чем он был до ее смерти… Опыт привел меня к твердому убеждению: то, что мы называем смертью, не есть конец жизни». И еще: «Если я посчитаю все свидание галлюцинацией, тогда я должен считать галлюцинацией и всю мою жизнь тоже» [118. С. 266]. Известный на весь мир ученый, профессиональный психолог не смог доказать, что «свидание с призраками» – это иллюзия.