Проект "Конкистадор" - Сергей Самаров

– Ну что, наверное, тебя можно поздравить…

– С чем?

Конечно, Кирпичников понимал, что поздравляет его генерал-лейтенант Апраксин с успешным выполнением задания. Но где-то в глубине души теплилась надежда, что поздравления как-то коснутся другого вопроса, такого важного сейчас для Владимира Алексеевича.

– Задание выполнено на «отлично». Даже результаты первого этапа значительно усилят позиции «Рособоронэкспорта». В правительстве это оценят.

– Товарищ генерал, – внезапно для самого себя решился подполковник. Обычно он никогда не совмещал служебные отношения с личными, но в этот раз отбросил сомнения. – У меня к вам большая просьба… личного порядка. Разрешите?

– Говори.

– Я никак не могу дозвониться ни домой, ни брату в деревню. Домой к нему тоже, кстати, не могу. У жены возможны осложнения в связи с убийством священника. Помните?

– Да, я помню эти обстоятельства. А как твоя жена к этому причастна?

Владимир Алексеевич хотел было разоткровенничаться, но вовремя себя удержал.

– Эти люди, что ищут документы покойного отца Викентия, подозревали, что документы хранятся у моего брата. Перед моим отъездом Виктор несколько раз наведывался ко мне домой. И они, кажется, подозревают, что он передал документы или мне, или жене…

– А он не передал? – напрямую спросил Апраксин, и уже по тону вопроса Владимир Алексеевич понял, что он не зря поскромничал со своими откровениями.

– Мне не передавал. Надеюсь, что и жене тоже. И вообще я не думаю, что священник использовал брата в качестве сейфа. Они слишком поверхностно знакомы.

– Время знакомства в этом случае не является определяющим. Если они были близки по духу, то…

– А кто знает, что у человека в душе? – возразил Кирпичников. – Беседы о восприятии существующего в государстве порядка не могут быть определяющими моментами. Определяющими могут быть только действия. А в действиях мой брат был пассивным человеком. У него только одна страсть – рыбалка. Потому он в этой деревне и поселился.

– Понятно, – Виктор Евгеньевич вздохнул, словно груз с плеч сбросил. – И что от меня требуется? Хочешь, чтобы я к тебе домой съездил?

– Если можно, товарищ генерал, пошлите кого-нибудь. Нехорошо у меня на душе. А беспокойство за тылы в службе не помогает.

Кирпичников слегка спекулировал, выдавая такую формулировку, но, в принципе, он сказал правду, и полностью отнести его высказывание к стремлению пожаловаться было трудно.

– Хорошо, – согласился генерал. – Я что-нибудь придумаю. Будет ясность, позвоню.

И свернул разговор. Владимир Алексеевич в задумчивости убрал в карман трубку.

– У тебя какие-то проблемы? – спросил, подходя ближе, Денисенко.

Кирпичников привычным движением проверил «подснежник». Нет, радиостанцию он выключил, и разговор не разносился по эфиру. Просто Анатолий стоял неподалеку и слышал, о чем говорил командир.

– Есть некоторые, – со вздохом согласился Владимир Алексеевич.

– Поддержка нужна?

Владимир Алексеевич натянуто улыбнулся, не желая втравливать в свои дела сослуживцев, потому что все могло оказаться слишком серьезным, чтобы вовлекать в них посторонних. Нет, конечно, ни один из бывших товарищей по спецназу ГРУ и настоящих товарищей по службе в Департаменте помочь при случае не откажется, и помощь эта будет эффективной. Но она непременно доставит самим помощникам изрядные неприятности. Поэтому Владимир Алексеевич предпочел со своими проблемами разбираться сам.

– Спасибо. Если будет нужно, попрошу. Тебя первого и попрошу. С твоим умением организовывать некоторые вопросы ты можешь оказать неоценимую помощь.

Сказано это было вполне серьезно, без всякой иронии.

– Даже так дело обстоит? – Анатолий здраво оценивал свои боевые навыки и потому понимал, что привлечение его в качестве специалиста может потребоваться только в исключительных обстоятельствах. – Разборки с крутыми парнями? Кавказские дела?

– Разборки с ФСБ. По политическим мотивам.

– А… Я думал, что-то серьезное… С нынешней ФСБ разобраться несложно. Это далеко не КГБ, этих можно быстро на место поставить. Только попроси, мы все вместе подключимся.

– Мне бы твою легкость в суждениях, Толя… Я бы всю оставшуюся жизнь был счастлив. Но на слове тебя ловлю, будь готов.

Это было сказано только для того, чтобы Денисенко не обижался и понимал, как ценит его Владимир Алексеевич. В действительности, что бы ни произошло, Кирпичников предпочитал действовать в одиночестве. Так спокойнее. Не будешь думать, кто и что может ляпнуть не к месту.

– А вообще я тебе, аделантадо, вот что скажу. Неприятности наши тоже направлены нам на пользу. Только понять это следует вовремя.

– Не разумею, каким образом, – вздохнул Кирпичников. – Я знаю, конечно, что Бог не посылает человеку такие испытания, которые он не в состоянии выдержать, но лучше бы без них обойтись. А пользу извлекать из другого.

– Послушай старую притчу…

– Ну, выкладывай. Притчи я люблю.

– Жил-был в деревне старик. Деревня умирает, жителей почти не осталось, и старик смерти ждет. Устал с неприятностями бороться, а они не отступают, к старым новые добавляются. Вот и пожар случился. Сгорел у старика дом почти со всем хозяйством, со всей скотиной. Одна баня осталась, колодец и старый козел. Повздыхал старик и стал в бане жить. Новый дом ему уже не по силам было поставить. А потом старый козел в колодец упал – и орет там благим матом, помощи просит. Как уж старик с соседом ни старались, а вытащить козла не удалось. Что делать? Сосед и советует: что толку от этого козла, если козы все равно нет, в пожаре сгорела. От козы хоть молоко было, а от козла ничего. Только кормить его надо, сено косить… И колодец уже старый, воды в нем почти нет… Один раз огород польешь и неделю ждешь, когда вода наберется. Козла не вытащить. Так уж лучше вырыть рядом новый колодец, а землю из нового засыпать в старый. И козла там похоронить. Повздыхал старик. Жалко козла. Но делать нечего. Стали рыть новый колодец, а землю козлу на рога ссыпа ть. Козел в колодце пуще прежнего орет. Давно пора уже ему под землей упокоиться – столько земли насыпали, – а тот все орет. Глянул старик, когда в очередной раз землю сбрасывал, как там его старый друг поживает. А козел землю с головы стряхивает и утаптывает копытами. И кричит, просит, чтобы земли побольше сыпали. Понял старик. С усердием за работу взялся. Так старый колодец и засыпали; козел землю утоптал и выпрыгнул наружу. И рад, к старику головой прижимается. Так и спаслась животинка. А старик понял, что неприятности с головы следует сбрасывать и утаптывать, тогда выше поднимешься. В новый колодец сразу же сруб поставил, а потом силы почувствовал, и начал для дома сруб делать. Так, говорят, и до сих пор живет в новом доме. Не знаю вот, жив ли козел, а старик, сказывают, помирать не собирается.